Живи в этом мире, вдохновляясь чувствами людей эпохи Цзинь[318].

Фан Баочэнь: «Не бывало еще истинного последователя ученых мужей Сун, который не вдохновлялся бы идеалом духовной свободы людей Цзинь». Чжан Чжупо: «Сам Конфуций был таким». Ни Юнцзин: «Вот так получается „двойной мудрец“». Лу Юньши: «Одни приверженцы учения сунцев не любят раскованность духа, а другие преклоняются перед ней. Одни приверженцы раскованности духа в душе чтут учение сунцев, а другие – нет. Здесь есть свои тонкие различия».

Фан Баочэнь: «Не бывало еще истинного последователя ученых мужей Сун, который не вдохновлялся бы идеалом духовной свободы людей Цзинь».

Чжан Чжупо: «Сам Конфуций был таким».

Ни Юнцзин: «Вот так получается „двойной мудрец“».

Лу Юньши: «Одни приверженцы учения сунцев не любят раскованность духа, а другие преклоняются перед ней. Одни приверженцы раскованности духа в душе чтут учение сунцев, а другие – нет. Здесь есть свои тонкие различия».

132

Древние говорили, что зверям и птицам ведомы законы людей. Я же говорю, что человеческие законы ведомы не только зверям и птицам, но даже деревьям и травам.

Пион – царь среди цветов, а гортензия – его советник. Вот вам отношения правителя и подданного. Исполинские деревья Южных гор и катальпа Северных гор – все равно что отцы и сыновья. Побеги кустарника засыхают, когда их сажают врозь, и живут, когда сплетаются воедино: они подобны братьям. Растущие парами стебли лотоса – это муж и жена. Орхидеи, в согласии источающие аромат, – все равно что друзья.

Цзян Ханьчжэн: «Нравственные устои человеческой жизни нынче – все равно что мусор. Вот и приходится разыскивать их среди цветов и деревьев, птиц и зверей».

Цзян Ханьчжэн: «Нравственные устои человеческой жизни нынче – все равно что мусор. Вот и приходится разыскивать их среди цветов и деревьев, птиц и зверей».

133

Легче быть героем, чем мудрецом. Литераторы встречаются чаще, чем талантливые писатели.