– А он… – наконец выдавила Элис. – Виновен?

– Честно говоря, даже не знаю.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала, Мишель?

– Поговори с Ханной. Ты считала, что уже при следующем разговоре она выложит тебе правду.

– Увы, сомневаюсь, что в данный момент она принадлежит к числу моих поклонниц.

– Но ведь она ею была, – возразил мужчина. – Может, тебе все-таки удастся вытянуть из нее, что произошло.

– Я попытаюсь. Конечно же, я попытаюсь.

Какое-то время они молча сидели, уставившись на свои искаженные отражения. Элис положила руку ему на колено. Прикосновение ничего не значило. Ее поразило, насколько быстро все стало несбыточным. Насколько быстро все ушло.

– Прости. Я понимала, что мы поступаем неправильно, но думала, что если мы любим друг друга, по-настоящему любим, то все остальное тогда станет правильным.

– Похоже, мы совершили одну и ту же ошибку.

Она убрала руку, позволяя Мишелю уйти. Он встал, жалко улыбнулся ей и вышел из номера.

Ханна появилась, и точно в срок. Она осмотрела столики, затем заглянула в магазинчик замороженных йогуртов. Элис вышла из машины, и девушка заметила ее через шпалеру. Она попыталась напустить на себя презрительный вид, но актриса из нее была никудышная. Элис поманила ее. Выдержав театральную паузу, Ханна приблизилась.

– Давай поговорим в машине.

Девушка согласилась. Ей было ни к чему, чтобы ее увидели с Элис.

– Поверить не могу, что ты изменяла папе, – выпалила она, едва лишь они закрылись в «Ровере».

Фраза явственно была отрепетирована, но горечь и боль в ней прозвучали все же неподдельно.

– Я люблю Мишеля, – ответила Элис. – А твоего отца нет.

– Но ты его обманывала.

– По-моему, именно в этом и заключается весь парадокс. Пока роман не начался, реальным он не кажется. Нельзя просто подойти к супругу и заявить: «Милый, я тут думаю замутить с другим парнем, но, возможно, это ни к чему и не приведет, так что ты держись, может, я к тебе и вернусь».