Мгновенно включается пожарная сигнализация.

Зажимаем уши руками.

Внизу на стенах мигают аварийные лампы. Огоньки движутся, пульсируют, меняют цвет, призывая нас двигаться дальше.

– Это оно? – спрашиваю я, стараясь перекричать вой сирен. – Прямая трансляция и награждение победителя?

Смит идет впереди и ничего не говорит, лишь оставляет за собой мокрые следы. Он крепко сжимает в руке ключ от танцевального зала.

Спускаясь по лестнице, я стараюсь не споткнуться, но из-за постоянно меняющегося освещения это сложно. Мои ноги промокли и замерзли до костей. Сигнализация замолкает и превращается в шум от разговоров. Беседы и смех. Стоковые записи болтовни в кафе.

– Это точно конец, – говорю я скорее себе, чем Смиту, и бегом догоняю его. – Мы сделали это. Теперь мы покинем корабль.

Он не выглядит убежденным. А я чувствую вину и стыд за это выражение надежды. У Дэниела и Фрэнни не было шанса. Так что, даже если это конец, в реальности его не будет. Я знаю это по опыту своей семьи. Есть вещи, которые на самом деле никогда не заканчиваются, есть ситуации, которые остаются с тобой до того момента, пока ты не испустишь последний вздох.

Идем через центральное лобби, мимо подставки для сбора талой воды и рояля, через ресторан «Голд Гриль» с его люстрами и потолками двойной высоты, а затем – еще более элегантные «Платинум Гриль» и «Даймонд Гриль».

Увижу ли я Пита сегодня вечером?

– Почему они воспроизводят этот шум через динамики? – хмурясь, спрашивает Смит. – Разговоры. Как думаешь, зачем им это?

– А зачем они вообще все это делают?

– Может, там съемочная группа, и они перекрывают шум? Устанавливают свет и микрофоны. Усаживают ведущих?

Мы проходим мимо входа в библиотеку, оставляя за собой еще больше мокрых следов. Минуем импровизированные и совершенно нелепые мемориалы, воздвигнутые в честь наших друзей.

Подходим к танцевальному залу.

Тут висят таблички.

«Закрыто на ремонт до дальнейшего уведомления».

Три двойных двери ведут в атриум зала.