Может, мы не такие разные, как я думала.

Мне жаль, что нам обоим пришлось прыгнуть, папа.

Запрокидываю голову, и слезы катятся по лицу в океан. Ощущая, как руки онемели от холода, задерживаю взгляд на том, что кажется мне Полярной звездой, и шепчу:

– Теперь я понимаю. Я прощаю тебя.

И все же я задаюсь вопросом, достойна ли сама такого же прощения.

Глава 127

Глава 127

Я обнаружила, что наличие воздушных карманов в рукавах придает мне плавучесть и защищает от холода. Должно быть, я выгляжу как символ компании «Мишлен». Воздушные карманы и два спасательных жилета. Я понимаю, что должна всеми силами оставаться в сознании. У меня есть долг перед родными и самой собой, но с каждым часом эта ответственность кажется все более призрачной и абстрактной. Сейчас, в 05:14 утра, я могла бы закрыть глаза и погрузиться в глубокий сон. Мне стало легче, когда я избавилась от тоски по отцу. Тоска больше не скрывает этого. Обиду, ярость, печаль, страстное желание. Сотню других вещей. Чувство вины. Мучительное чувство вины за то, что я поступала так, как считала правильным. Бывший муж Джеммы предупредил меня одним летним вечером, когда я закрывала кафе. Он сказал, что отец заключает крупные сделки с местными бухгалтерами в отчаянной попытке покрыть свои убытки. Когда я поговорила с отцом, он все отрицал, только я и раньше слышала его ложь. Я раскусила его. Сказала, что ему нужно поговорить с полицией и составить план выплат или что-то в этом роде. Я сказала, что если он не поговорит с ними, то это сделаю я. Я думала, что помогаю, но все стало в десять раз хуже.

Я знаю, что если поддамся усталости, это будет мой последний сон, но тело вынуждает рассмотреть этот вариант. Не сдаваться, а скорее перестать бороться. Снять напряжение с мышц и, возможно, впервые с самого детства, с тех пор, как маме и папе было хорошо вместе, обрести покой.

Если я чему-то и научилась, так это тому, что жизнь может измениться в одно мгновение. Я могу продолжать размышлять о своих ошибках и отвергать все шансы на счастье. Или же могу двигаться вперед.

Пластиковый пакет, побелевший от соли и солнца, проплывает мимо меня, вне пределов досягаемости.

Я удаляюсь от корабля, но все еще вижу его. Не могу смотреть туда, где находится танцевальный зал. И не буду.

Мы с Питом заслуживали больше времени. Чтобы я успела открыть ему свои секреты, а он поделился со мной своими. Я никогда не рассказывала ему о дочери. Мы заслуживали большего, чем тринадцать нормальных свиданий.

Мы заслужили годы.

Здесь нет света, кроме мерцания в вышине, и нет звуков. Если б где-то вдалеке шумели птицы, или подвесные моторы, или люди разговаривали, мне было бы за что зацепиться сознанием, было бы к чему плыть. Но здесь, на открытой воде – темной, с металлическим отливом, однородной – я ни к чему не привязана. Нет, это ложь. Как это ни абсурдно, я привязана к кораблю. Он маячит передо мной, как необитаемый остров. Меня отнесло от него, а теперь прибивает течением обратно. Как будто мы связаны под водой пуповиной.