К 06:57 утра я опустошила одну из двух бутылок с водой. Всего за несколько часов. Трачу двадцать минут на то, чтобы решить, оставить ли ее как средство для плавания или выбросить. Вот во что превратилась моя жизнь. Отвязываю бутылку, и она уплывает.
Если б я могла взглянуть на свое лицо, оно оказалось бы синим. Мои губы и кожа были бы морщинистыми. Мокрыми и иссушенными одновременно. Я все больше похожу на других пассажиров, брошенных в зале на паркетном полу. Похожа на Пита.
Взмахиваю руками и на мгновение отворачиваюсь от корабля. Если вы когда-нибудь лежали ночью в глубокой ванне без электричества, то, возможно, понимаете, каково это. Возможно, вам
Горизонт начинает светлеть.
Почему я так редко встречала рассветы? Почему не придавала этому чуду первостепенного значения?
Приподнимаюсь над водой.
Голос матери звучит глубоко в голове.
Она всегда так говорила. Тогда она узнавала меня в лицо. Даже когда мама сомневалась, не выселят ли нас на этой неделе из дома, она сохраняла самообладание. Когда узнавала, что деньги на еду внезапно пропали, или у двери стояли судебные приставы, а мы нервно прятались за диваном, мама сохраняла позитивный настрой хотя бы в нашем присутствии. Возможно, со временем эта стойкость ее и погубила. Мама пощадила нас и теперь расплачивается за это. Было несколько случаев, когда она срывалась, но всеми силами скрывала это. Мама всегда могла понять или по крайней мере простить маленькую ложь. Если папа брал деньги на бензин или без предупреждения продавал нашу духовку на муниципальной автостоянке, мама знала, что мы справимся. Вот почему правда причинила такую боль. Когда папа перестал нас обкрадывать и мы подумали, что он изменил свои привычки, он стал вредить маме еще больше, это накапливалось незаметно. И когда все взорвалось, когда новость обрушилась на маму, это сломило ее.
Веки тяжелеют, и я вздрагиваю, пытаясь снова проснуться. Кашляю и прочищаю горло.