Я подвела Уолтера.

Я попросила его поверить мне, и он доверился.

Странно, как меняется восприятие жизни и смерти, страха и надежды, риска и вознаграждения, когда переживаешь что-то подобное. Маловероятно, что Фрэнни или Смита найдут. Но я надеюсь, что найдут меня. Возможно, живой. А может, и нет. Если спасатели опоздают, родные хотя бы смогут похоронить меня должным образом, рядом с папой, и в некотором смысле они будут практически рядом со мной в эти непостижимые дни.

Волны мягко бьют по моему спасательному жилету, и каждый раз, когда течение разворачивает меня лицом к черной пустоте, я поворачиваюсь обратно, чтобы видеть «Атлантику». Да, это своего рода мрачный мемориал, открытая могила, но я не могу дрейфовать лицом в другую сторону. Там слишком одиноко и пусто.

Подозреваю, что Смиту достался неисправный жилет. Мишель говорила что-то о том, что нельзя полагаться на спасательные шлюпки или защитное снаряжение. Думаю, как минимум один из жилетов Смита утянул его на дно. Он прыгнул и боролся, а потом пошел ко дну, и я не могу представить, какими ужасными были те последние мгновения осознания. Смит увидел меня на поверхности, протянул руку, но я его не спасла.

Птиц нет.

Ни рыб, ни плавучих обломков.

Подо мной простирается океан, такой огромный, что вполне может оказаться бездонным. Миллионы кубических километров воды. Бесчисленные киты патрулируют глубины, питаются крилем, спят вертикально, как водоросли. Подо мной барракуды. Гигантские мурены и черноперые акулы.

Пытаюсь думать о чем-нибудь другом.

Пит заслуживает отпевания в церкви, которую посещает каждое воскресенье. Он – один из примерно дюжины постоянных прихожан и даже иногда встает, чтобы прочесть молитву. Ему следует быть окруженным своей общиной, одетым в прекрасный шерстяной костюм, а в маленьком нефе должны звучать гимны, которые он пел еще в школе. Пит заслуживает упокоения и достоинства.

Что-то касается моей ноги, и я вздрагиваю, отчаянно отгребая прочь от этого места. Возможно, это рыба или кусок спасательного жилета Смита. Ничего другого там быть не может. Ничего гладкого, бесшумно маневрирующего под поверхностью.

Папа всегда опасался моря. Когда мы были детьми и ходили на пляж, он заплывал подальше, но однажды запаниковал. Вода из аквамариновой превратилась в темно-синюю. Папа заплыл слишком далеко. Мы с Джеммой строили замки из песка, а он находился всего в пятидесяти метрах от берега. Папа был отличным пловцом, так что проблема заключалась не в этом, да и в Северном море вряд ли водятся белые акулы. Папу шокировала только смена цвета. Этого хватило. Глубина прохладной воды. Давление под поверхностью.