– Что случилось, Арт? – спросила она.

Шоукросс посмотрел прямо на Роуз и, запинаясь, заговорил.

– Помнишь ту ночь, когда я пришел домой… с поцарапанным лицом?

Она кивнула.

– Тогда я… я нехорошо обошелся с девушкой. С проституткой. – Он помолчал, потом добавил: – Мне пришлось так с ней поступить.

Он опустил голову и замолчал. Роуз сжимала его руку.

– Арт, у меня никого, кроме тебя, нет. – Она заплакала. – Даже моим собственным детям нет дела до меня.

Милителло сказал:

– Послушай, Арт, мы сделали то, что ты хотел. Ты хотел увидеть свою жену, и вот она здесь. Эта замечательная женщина здесь, она так сильно тебя любит. Ты уже повел себя как мужчина и рассказал нам о Гибсон. А теперь расскажи остальное, всю правду. Ты же больше не хочешь заставлять эту прекрасную женщину еще раз так мучиться?

Шоукросс медленно кивнул, но промолчал. Все выглядело так, будто он не хотел признаваться в присутствии жены. В частности, по этой причине подозреваемых обычно держат подальше от их близких.

– Роуз, может быть, вам стоит посидеть в комнате ожидания, чтобы прийти в себя? – предложил Милителло, пообещав, что она сможет вернуться позже.

– Я люблю тебя, дорогой, – сказала Роуз, уходя. – Я с тобой до конца.

Дверь за ней закрылась, и Борриелло сказал:

– Арт, зачем заставлять своих женщин проходить через это? Серьги были найдены в машине твоей подруги. Люди заклеймят ее позором. Почему ты не помогаешь своей подруге, своей жене, своим близким? Они поддерживают тебя. Так поступи по справедливости.

Шоукросс сидел молча, а Билли Барнс вспомнил жалобы убийцы на толпы репортеров, беспокоивших Роуз в Дели и Флейшманнс. Может быть, женщины – его слабое место?

– Почему бы тебе хоть раз не поступить правильно? – сказал он. – Избавься навсегда от этой херни, от плохих статей в газетах, дай своей жене немного покоя. Потому что мы и без тебя все равно все узнаем, и тогда с каждым новым обвинением она будет получать новую порцию дерьма. Пресса, известность, душевная боль, мучения. Арт, репортеры доведут бедную женщину до смерти.