Было девять вечера, когда мы сняли наручники и снова отвели парня в конференц-зал. Я жутко устал, но начальство твердило свое – мол, он не признается в убийстве Фелиции Стивенс; не признается, что снял чернокожую девушку. Ты ему нравишься, Чарли; ты должен с ним поработать.

Я говорю своему лейтенанту:

– Господи, у меня нет сил.

Он говорит:

– Продержись еще полчаса, Чарли.

Я вхожу в комнату и придвигаю стул.

– Арт, ты в порядке? Хочешь кофе, чего-нибудь перекусить? Хочешь сходить в туалет?

Он весь день говорил «нет» и повторил это снова. Чугунные почки у парня.

Мы разговариваем пять или десять минут. Я говорю ему, что он поступил правильно, я горжусь им, все дела. Затем начинаю со Стивенс.

– Арт, – говорю я, – это дело точно такое же, как и другие. Ты признал остальных, не так ли?

Он кивает. И выглядит так, будто только что проспал десять часов.

Я продолжаю:

– Мы нашли ее неподалеку от Сисеро и Блэкберн. Их ты тоже признал, так ведь?

Он отвечает:

– Да. Но я не трахаюсь с черными девушками.

Он, должно быть, повторил одну и ту же фразу раз пятнадцать. Что бы я ни говорил, ничего не действовало, и Арт стоял на своем: он не убивал цветных женщин. Держался довольно вежливо, но оставался при своем.

Потом подключился Тони Кампионе.

– Послушай, Арт, мы никому не скажем. Если ты беспокоишься о том, что Роуз узнает, я обещаю тебе – она не узнает.