Шоукросс поднял свои темно-зеленые глаза и сказал:

– Покажите мне эти фотографии.

Барнс выложил на стол стопку фотографий размером семь на двенадцать сантиметров – пятнадцать или шестнадцать открытых дел, которые соответствовали профилю жертв серийного убийцы.

– И дайте мне карту, – добавил Шоукросс.

Он перебирал снимки, как карточный игрок, разделяя их на две стопки. Ни малейшей неуверенности, никаких колебаний. Его, похоже, даже задевало, когда ему подкладывали фотографии жертв других убийц – Розали Оппель, Никола Гурски, Жаклин Дикер, Линда Ли Хаймс. Он как будто гордился своим авторством и не хотел, чтобы его хвалили за чужую работу. На столе перед ним положили карту, и он отметил места, где сбросил тела Дарлин Триппи и Марии Уэлш. Несколько его комментариев сводились, если в двух словах, к тому, что «убийство – обычное дело».

Судебная стенографистка записала официальные вопросы и ответы, которые позже превратились в отпечатанное на машинке признание на семидесяти девяти страницах. К тому времени, когда убийца описал уже два или три своих преступления, начала вырисовываться схема самооправдания. Гибсон, по его словам, пыталась выцарапать ему глаза. Блэкберн укусила его за пенис. Килер пригрозила рассказать Роуз об их романе. Штеффен столкнула его в реку. Айвз не замолкала, когда поблизости бродили дети. Браун сломала рычаг переключения передач в машине Клары. Стотт оказалась «не девственницей» и начала кричать. Уэлш украла его бумажник. Триппи усомнилась в его мужественности. Сисеро назвала его «педиком» и пригрозила разоблачить как серийного убийцу.

Большинство официальных признаний были подозрительно несексуальными, особенно в свете его репутации садиста-педераста и его склонности оставлять своих жертв в положении лицом вниз ягодицами вверх. Любое предположение о том, что он пытался совершить акт посмертной содомии, быстро им отвергалось, иногда сердито.

Однако время от времени подтверждения девиантного сексуального поведения все же появлялись. Он отчетливо помнил татуировку на ягодицах Фрэнсис Браун – KISS OFF, – несмотря на то, что никогда не видел ее при дневном свете. Он признался, что разрезал Джун Стотт от грудины до паха, утверждая, что это был не половой акт, а попытка помочь телу разложиться, «потому что она мне нравилась». Он упрямо отказывался признать неумелую посмертную операцию над Джун Сисеро и отрицал, что раздевал или убивал Фелицию Стивенс.

– Я не прикасаюсь к чернокожим девушкам, – объяснил он с праведным раздражением.

30.

В 18:30, примерно через шесть часов после начала допроса, Роуз Шоукросс разрешили еще раз посетить конференц-зал. В отчете отмечалось: