Сид и его тетя обошли женщину и пошли внутрь.

– Уехала, – сказала она. Посмотрела на тех, кто пошел внутрь, и на тех, кто стоял в дверях, не понимая, к кому обращаться.

– Ты ответила на звонок, как ее телефон оказался у тебя?

– Оставила, – сказала Шила или Шакила.

– Кто ты, где она и когда вернется?

Вдруг Шила-Шакила начала тараторить – предложения беспорядочно вылетали из ее рта. Она не грубила, просто была ошарашена.

– Я снимаю квартиру. Уже сто лет в этом доме. Она уехала к себе. Сейчас приедет мой муж. Мы собираемся уезжать. Нам надо кое-куда. Снаружи наш скутер. Одежду повесить некуда, поэтому повесили на скутер. Здесь работает машина, в доме открылась фабрика. Делают пластиковые крышки. В печенках уже сидят. Голова раскалывается.

Она все говорила-говорила, и ее прорвало. Разразилась злобной тирадой:

– Кто вы такие? И какое право имеете что-то спрашивать? Откуда мне знать. Разве кто-то отчитывается перед тем, как уехать? Она мне не родственница и не подружка. Да и с чего бы? Не знаю я, когда приедет. Телефон забыла. Болела она.

– Если болела, то как поехала?

– Может, в больницу поехала.

– Кто-то отвез?

– Сама поехала или кто-то отвез, я не обратила внимания. Почему я должна везти? Кто она мне? Мы снимаем жилье. Каждый год повышает оплату. До небес уже задрала.

– Почему она оставила свой телефон?

– Да какое мне дело? Ну оставила, взяла другой, наверное. Работает – не работает, бог его знает. Зазвонил – взяла трубку. Не задумываясь. У меня температура. Вы еще. С чего вдруг такой допрос? – Она приняла борцовскую стойку. Ее рыжие волосы были распущены, как будто она только что встала с постели. Под глазами – черные круги. Она пошатывалась, и ее голова свешивалась вперед, как будто на ней затянулась петля.

– Нам нужно идти, и вы уходите, – хрипло тявкнула она.

Бабушка развернулась:

– Пойдем.

Все говорили, что сразу почувствовали себя странно, как только вошли в дом.

– Воняло протухшим ачаром, – сказал Сид.