Карен: Когда мы уже покидали гостиницу, собираясь ехать в Чикаго, я увидела, что Грэм заходит в лифт один, и сперва хотела даже спуститься лестницей. Но все же передумала и тоже зашла в лифт. И мы оказались с ним наедине. Когда лифт тронулся вниз, Грэм спросил:
Карен
– Ты как, в порядке? Камилла говорила, тебе нездоровилось.
И я ему призналась:
– Я больше не беременна.
Он развернулся ко мне с таким выражением лица! Мол, никогда бы не подумал, что ты так со мной поступишь! Двери лифта открылись, но мы оба продолжали стоять, не говоря ни слова. Двери закрылись. Мы отправили лифт на самый верх. Потом – в самый низ. Не успели мы снова добраться до вестибюля, как Грэм нажал кнопку второго этажа. И вышел.
Грэм: Я все ходил и ходил по коридору гостиницы, взад-вперед, взад-вперед, снова и снова. В конце коридора было окно, и в какой-то момент я уткнулся в него головой. Прижался лбом к стеклу. И стал смотреть на людей внизу, в какой-то паре этажей от меня. Я наблюдал, как они ходят кто куда, и чувствовал неописуемую зависть буквально к каждому. Оттого, что в тот момент у них все шло совсем не так, как у меня. И я готов был махнуться местами с любым мужиком, которого видел внизу.
Грэм
Когда я оторвал лоб от окна, то на стекле, там, где я к нему прикасался, осталось большущее сальное пятно. Я попытался его вытереть, но от этого стекло помутнело еще сильнее. Помню, как я глядел сквозь это пятно, пытаясь оттереть его и сделать прозрачней, но все без толку. И я все тер его и тер, тер… Пока меня каким-то чудом не нашел Род.
– Грэм, ты что тут делаешь? – спросил он. – Нам уже нынче к вечеру надо быть в Чикаго. Без тебя автобус не уедет, чел.
И вот я кое-как, нога за ногу, все же двинулся следом за ним к автобусу.
«Стадион Чикаго»
«Стадион Чикаго»
12 июля 1979 года
12 июля 1979 года
Род: Все начиналось обычно, как и любой другой концерт. Мы должны были показать всем высший класс. Вот зажглась подсветка, группа вышла на сцену, Грэм сыграл вступление к «Это было б опасно», и публика восторженно взвыла.
Род
Билли: Камилла стояла сбоку от сцены. Джулии она разрешила в тот вечер не ложиться спать и взяла ее с собой, а близняшки остались в отеле с няней. Хорошо помню, как я глядел со сцены в сторону, за кулисы, и видел там Камиллу, державшую Джулию у бедра. Волосы у Камиллы на ту пору отросли уже практически до талии. Обычно каштановые, они тогда успели немного выгореть под солнцем и стали прямо золотистыми. И у обеих у них – у Камиллы и у Джулии – виднелись специальные беруши. Этакие ярко-оранжевые штуковины, смешно торчащие из ушей. Я улыбнулся, глядя на них обеих, и Камилла улыбнулась мне в ответ. Потрясающе красивой улыбкой. Зубы у нее все были ровные. Разве не удивительно? У всех резцы чуть сверху выпирают, а у нее была абсолютно ровная линия. И от этого ее улыбка казалась просто совершенной и всегда действовала на меня умиротворяюще.