– Да, знала, – отвечает она.
Я сажусь за стол. Ноги больше не держат, каждое ее слово придавливает меня камнем.
Она тяжело вздыхает и одновременно всхлипывает.
– Это я велела ему все уладить. Но я никогда не думала…
– Мама…
– Она бы не оставила нас в покое, Айла. Она была полна решимости навредить нашей семье.
Я вздрагиваю. Качаю головой.
– Должно быть, она за нами следила. Когда я ее увидела…
– Мам, пожалуйста…
Она не в силах остановиться, трещит без умолку, слова вылетают с поразительной легкостью. И чем больше она говорит, тем сильнее подкатывает тошнота.
– Он ужасно разозлился. Вспылил. Вышел поговорить с ней, а когда вернулся, сказал, что больше мы ее не увидим. Не знаю, что он имел в виду. А потом…
– Перестань. Пожалуйста, хватит, – шепчу я.
Она снова всхлипывает.
– Нам пришлось… Пришлось это сделать.
– Что сделать? – Меня трясет. Я опускаю голову.
На несколько секунд в трубке воцаряется тишина.
– Знаешь, они преследовали меня изо дня в день.
Она делает вдох, хриплый от рыданий. Она не может говорить. Я готова все бросить. Положить трубку.
– Ее глаза. У нее глаза матери.