Так ли это на самом деле? Выглядит ли эта реконструкция убедительно? Не совсем, нехотя признал Рикардо. К примеру, смерть Кастрилло была официально объяснена естественными причинами. С другой стороны, не было вскрытия, чтобы подтвердить это, а несуществующие меры безопасности на «Вилле Летиция» не позволяли полностью исключить возможность того, что кто-то пробрался туда, чтобы задушить старого фашиста во сне подушкой.

Если предположить, что этот кто-то действительно существовал, то он должен быть страшным человеком, обладающим несомненным мастерством, яростной решимостью и полным отсутствием угрызений совести. Чтобы замести следы, он без колебаний оставил после себя три трупа за короткий промежуток времени, и до сих пор ему удавалось выходить сухим из воды. Более того, у него хватило средств, чтобы годами содержать команду высококвалифицированных специалистов.

Однако предположения – это одно, а доказательства, подтверждающие их, – совсем другое. Из линии Тито Кастрилло инспектор выжал все, что мог. Чтобы двигаться дальше, необходимо узнать больше о его подельнике, Драго. И, возможно, есть способ это сделать, даже не зная его полного имени…

Трель мобильного телефона, сигнализирующая о прибытии эсэмэски, прервала нить его рассуждений.

«Как дела? Я все еще немного на взводе, но терпимо. Если не ошибаюсь, нас двоих до сих пор ждет ужин. Когда ты планируешь его провести?»

Лаура. Рикардо с самого утра твердил себе, что должен позвонить ей, но день уже почти закончился, а он все еще не позвонил. Он быстро набрал:

«Ты права. Я скоро тебе позвоню».

На мгновение замешкался – возможно, получилось слишком прямолинейно, – затем нажал «Отправить» и отключил телефон.

* * *

Пролежав больше часа в большой овальной ванне, возвышавшейся в центре ванной комнаты ее родителей, Лаура позволила убаюкать себя вихрям, создаваемым в бурлящей воде струями гидромассажа. Она только что написала Кардо, что с ней всё в порядке, но это было неправдой – вернее, не совсем правдой. Весь день Лаура чувствовала себя странно. Она думала, что это смущающее ее ощущение – всего лишь мимолетное явление, которому суждено быстро исчезнуть, но ошибалась. Напротив, оно обострялось. По правде говоря, это не было для нее чем-то совершенно новым: обязанность защищать себя стеклянным колоколом, когда она находилась среди других, обычно прокладывала границу между ней и остальным миром, заставляя ее чувствовать себя далекой от всего и всех. Но это было нечто иное, несравненно более сильное. Ей казалось, что реальность потеряла краски и последовательность, превратившись в иллюзию ее самой, в призрачные декорации, по которым она бродила как инопланетянка, ничего не узнавая, хотя внешне все оставалось прежним. Как будто этого было недостаточно, легкая, но постоянная и никак не проходившая мигрень усугублялась другими, столь же неясными неприятными ощущениями: общим онемением тела и раздражающим зудом, вызванным сухостью кожи, которая, возможно, была скорее мнимой, чем реальной.