Кладбище постепенно было приведено в порядок: упавшие деревья распилили и вывезли, разрушенные надгробия заменили, дорожки расчистили, но я все равно не мог избавиться от картины разрушения, стоявшей в моих глазах. Даже и сейчас, по истечении почти девяти лет, когда я продолжаю вести учет вновь преставившихся, ношу репейник на могилы Эммы и Офелии, чуть, бывает, завижу вдали облака или услышу с моря раскаты грома, и с ужасом думаю, что все может повториться опять.

С библиотекой делать было нечего: согласно заключению эксперта здание получило структурные повреждения и должно быть снесено.

Все книги – искалеченные или еще пригодные для чтения – я попросил перенести на кладбище.

Все безвозвратно погубленные книги я захоронил в нескольких братских могилах, вырытых на месте прежнего книжного кладбища, которое я снова огородил. Уцелевшие тома – их набралась сотня – разложил по ящикам и держал в подсобке. Вначале подумал отнести их домой, но это была бы капитуляция, которой я упразднял саму идею библиотеки. Я же, напротив, хотел, чтобы она выжила вопреки всем земным катаклизмам; требовалось место, где книги продолжали бы жить и приносить пользу людям. Я стал думать, где такое место найти.

На помощь мне пришел Марфаро, которому я рассказал, что ищу небольшое хранилище для выживших книг. Фальстаф, глава семейства Роккадине́то, эмигрировавший несколько лет назад в Швейцарию, выстроил семейный склеп и передал от него ключи Марфаро для поддержания там надлежащего порядка.

– Можешь сложить их пока там. Хозяева появятся только к зиме, у тебя будет время для поисков более подходящего помещения.

Склеп был благоустроенный: напротив входа находился маленький мраморный алтарь цвета охры с витражом о приумножении хлебов и рыб. Шесть пустующих ниш, по три справа и слева, показались мне идеальными; я покрыл их старыми досками каштанового дерева и стал переносить сюда книги. Расставил их в нишах по высоте, словно руководствуясь принципом вселенского порядка, царившего в этом строгом и скорбном месте. Принес старую, распухшую от воды книгу регистрации усопших и превратил ее в новую для записи выданных на руки книг; положил ее на алтарь, словно требник. На листке написал печатными буквами часы работы, совпадавшие с открытием и закрытием кладбища.

Оставалось сделать последнее. Нашел на складе небольшую деревянную столешницу, кисточку и черную краску. Вбил гвоздь в столб кладбищенских ворот, под мраморной вывеской «КЛАДБИЩЕ», и под одобрительным взглядом невидимого Илии вывел прописными буквами: