Дом, куда мы приехали, располагался чуть поодаль от тянущейся вдоль шоссе деревни и представлял собой длинную двухэтажную постройку с синей ломаной крышей.
Фасад первого этажа украшали вывески: «Нотариус», «Ветеринарный центр» и «Пошив штор».
Дойдя до двери нотариуса, Артём резко остановился и развернулся ко мне:
– Мне очень нравится попадать с тобой в передряги. Вроде бы все как-то безрадостно складывается, а сердце стучит так, словно я прикоснулся к тебе впервые.
– Правда? – обрадовалась я. – Ты тоже тогда волновался?
Удивленно приподняв бровь, он усмехнулся:
– Нет, конечно. Но зато сейчас волнуюсь.
Мы вошли внутрь. Крохотный тамбур, чуть побольше приемная с тремя красными стульями, темно-бордовая пухлая кожаная дверь. Артём постучал о косяк и, заглянув в кабинет, спросил Леонида Соломоновича, после чего зашел и прикрыл за собой дверь.
Я устроилась на стуле. Сапоги от двухчасового стояния возле мясной лавки промокли, озноб пробирал так, что даже в тепле согреться не получалось, очень сильно хотелось в туалет.
Вскоре со стороны входной двери послышался скрип снега, приглушенное покашливание, и вместе с волной ледяного воздуха в приемной появился старичок в короткой коричневой дубленке и с деревянной тростью в руках.
Увидев меня, он низко поклонился, и я подумала, что он похож на состарившегося Чехова. Такая же треугольная бородка, какую сейчас уже никто не носил, и очки в тонкой металлической оправе.
Достав из кармана чистый носовой платок, старичок вытер им глаза и прошел в кабинет.
Однако через пару минут вернулся уже в сопровождении Артёма.
– Вита, это Леонид Соломонович, давний друг нашей семьи, – представил его Артём.
– Шаровых, – уточнил Леонид Соломонович.
Фамилию Шарова носила мама Артёма, и я поняла, что это имеет значение.
– А это Вита. – Ничего больше не поясняя, Артём положил мне ладонь на спину.
Леонид Соломонович легонько поклонился и с чопорной учтивостью произнес:
– Очень рад знакомству. Буду счастлив пригласить вас к себе в гости.
Я вопросительно посмотрела на Артёма. Он рассмеялся: