– Ты ужасно себя ведешь. Ты лишь собственник, а не царь. Хочешь, чтобы они все здесь тоже называли тебя «маленьким говнюком»?

– Если вам больше ничего не нужно, я поеду домой, – заторопился Макар. – Мне внучку в детский садик отвозить. Вернусь утром к десяти.

После того как дверь за ним закрылась и шаги в коридоре стихли, Артём по-хозяйски скинул куртку на стул.

– Теперь будешь сама за меня разговаривать.

– Просто нужно проявлять к людям уважение – вот и все.

– А я всегда проявляю уважение.

– Ты часто разговариваешь пренебрежительно.

– Неправда.

– Правда.

– Ты говоришь это специально, чтобы мне было стыдно.

Стало смешно.

– А ты знаешь, что такое стыд?

– Витя? – Артём нахмурился. – Когда ты успела стать такой дерзкой?

– Что? Дерзкой? – Я расхохоталась. – Слово из лексикона моей мамы.

– Нарочно меня цепляешь?

– И зачем же мне это?

– А вот зачем. – С легкостью подхватив, Артём опрокинул меня на кровать и прижал весом своего тела. – И да, я понятия не имею, что такое стыд.

Сначала это захватывающий дух полет, затем прыжок и погружение. Когда каждая клеточка твоего тела чувствует нежнейшее прикосновение воды и растворяется в ней, чтобы потом, собравшись в горячие волны, превратиться в накатывающий на прибрежные камни прибой и затем разразиться неистовым штормом, где земля сливается с небом.

Моя одежда разлетается по комнате и плавает в водах бескрайнего океана. Мне хочется, чтобы все было тихо, ведь у меня, в отличие от Артёма, стыд есть, но счастье и восторг настолько велики, что удержать их в себе невозможно. Я слышу свой голос и распахиваю глаза. Артём улыбается. В такие моменты его всегда переполняет чистая, нескрываемая радость, словно ему удалось виртуозно справиться со сложнейшим элементом композиции.

Я любуюсь его прекрасным лицом и тянусь за следующим поцелуем. Тогда шторм захлестывает меня с новой силой, унося остатки мыслей далеко-далеко за горизонт.