Врач сказал, что нужно потерпеть дня три, а потом все пойдет на поправку.

И я терплю. Без проблем. Мне хоть и плохо, но на самом деле очень хорошо. Я дома. Мы дома. Нас больше никто не ловит и не угрожает. Мы в тепле, покое и готовимся встречать Новый год.

Макс поставил на стол две свечи в стеклянных вазах, и отблески пламени волшебно переливаются, отражаясь в их стенках. На плазменной панели без звука идет новогодняя передача. Из колонок музыкального центра доносится годовой хит-парад «Европы Плюс».

Повидаться с папой и попрощаться с мамой, увы, не получилось, но хорошо, что они не видят меня заболевшей и не знают о случившемся. Я позвонила им по скайпу вчера. Про горло пришлось признаться – ведь говорить я тогда уже не могла, а в остальном старалась выглядеть бодро и весело, занавесив ссадину на брови волосами. И хотя мама наверняка поняла, что я болею, при папе ругаться не стала, они и так были рады, что я вернулась.

Перед отъездом она забрала заявление на Артёма и отозвала нашу квартиру с продажи. Спасибо папе – он всегда действовал на нее отрезвляюще.

Макс тоже вернулся. Они с Артёмом помирились вечером того же ужасного дня, но я при этом не присутствовала. Носков отнес меня в машину скорой помощи, приехавшей на вызов Макса, и я оставалась там из-за приезда фээсбэшников. Мне сделали уколы, и проснулась я только на следующее утро в больнице, где меня и нашел Артём.

Он был очень перепуган и когда вбежал в палату, бросился ко мне, обхватил и почти минуту сидел так, уткнувшись в плечо, под любопытными взглядами соседок.

«Помнишь, ты говорила, что плачешь от счастья? Сейчас я понял, как это». А потом снова ожил, развеселился и с разрешения врача увез меня домой.

На фабрике все еще шла проверка. Она могла занять целый месяц. Но Цуркана и всех его людей арестовали, а Кострову уже нашли, что предъявить.

Оказывается, Бяша Артёму все же дозвонился, но из здания никого не выпускали, и, пока Артём метался, выясняя, что происходит, Носков уже пришел мне на помощь.

Он отыскал меня благодаря геолокации, которую включил Макс, когда звонил в сто двенадцать. К тому времени мама еще не дала ему отбой, и он охотился за нами, считая нашу поимку делом профессиональной чести.

Логопеда с Бяшей тоже арестовали, но я сказала следователю, который приходил ко мне домой, что Бяша меня освободил. И он пообещал это учесть.

Вообще, все эти события вот уже который день никак не укладывались у меня в голове. Я знаю, что подобное случается. Где-то. С кем-то. Понимаю, что в мире много опасностей и зла, но до конца осознать не могу.