Макс отмалчивается, но он поначалу всегда так. Стесняется. Они раздеваются, моют руки, болтают о чем-то на кухне.

– О, Витя, здоров! – Лёха появляется в дверях с большой, но по виду легкой коробкой и ставит ее под елку. – Ты правда болеешь? Сопли? Кашель? Температура?

На нем ярко-синяя шелковая рубашка и брюки. Следом заходит его подруга. Примерно одного со мной роста. Пепельная блондинка с интересным правильным лицом и серьезным взглядом.

Показывая на горло, я машу им рукой.

– Как знакомо, – улыбается девушка. – Я сама неделю назад только выздоровела.

– Это Вита, – представляет меня он. – Похищенная школьница. Ты про них наверняка читала.

– Нет, извини, – девушка качает головой. – Последнее время было не до новостей.

Схватив со стола фаршированное яйцо, Лёха подыскивает, куда бы сесть.

– Я – Микки, – говорит мне она. – Ну, то есть Маша, но вообще – Микки.

В комнату влетает Лана, на шее у нее повязана елочная гирлянда, и Лёха скармливает ей кусок сыра.

Они садятся не вместе. Микки напротив меня, Лёха рядом.

Макс приносит открытое шампанское и наливает им. В моем же бокале терафлю. И со стороны кажется, что это газировка.

Макс тоже в рубашке, темно-коричневой, почти черной. Она ему очень идет. И, пока он разливает шампанское, мы все смотрим на него. Поймав эти взгляды, он смущается и становится ужасно милым.

– Хочу сегодня раскрутить Тёму на снежный челлендж, – не переставая улыбаться, сообщает он.

– Что за снежный челлендж? – интересуется Микки.

Макс с Лёхой переглядываются.

– Можно? – спрашивает Лёха.

– Мне-то что? – Макс разводит руками. – Я там самый нормальный.

– Вот только не надо, – Лёха достает телефон. – Вита, ты это видела? Кто там самый нормальный? Только честно.

– Ты, конечно, – отвечаю одними губами. – Но это пока.