– Ну.

– Мы с Дашей ходили в ТЦ покупать для тебя подарок на Новый год.

– Правда?

– Вот почему я не объяснил, что это были за дела, но я ни слова не говорил про работу. Даша хочет, чтобы ты тридцать первого пришла к нам и мы отмечали праздник вместе. С мандаринами и оливье. Это она так сказала. Просто знает, что мама всегда заставляла меня его делать.

Дыхание перехватило. Я хотела что-то сказать, но задыхалась. Странное чувство – одновременно и благодарность, и злость. Злость на саму себя и полнейшее неприятие того, что все это может происходить со мной. То, что должно принести радость, утешить, вдруг отдалось под ребрами острой болью. Как если бы долгие годы в моем теле сидела пуля, и тут вдруг появился хирург, пожелавший из самых лучших побуждений извлечь ее.

– Почему ты плачешь? – Томаш перепугался.

У него было такое лицо, будто он меня ударил, но не понимает, как это получилось.

– Я не могу прийти к вам. У меня Кощей. Ну как я его оставлю в Новый год?

– Вы раньше всегда семьей отмечали?

– Нет. Они с Ягой. Я к ребятам ходила… А теперь не могу.

– Ну, не расстраивайся, придумаем что-нибудь. Он же не всю ночь будет сидеть… Я могу прийти за тобой.

– Нет! Не надо. Ты не понимаешь!

– Не понимаю.

– Ну зачем ты это говоришь и предлагаешь? И подарок зачем? Мы с тобой всего полтора месяца общаемся. И я… я не знаю, куда от тебя деться. Пока тебя не было, пока ты не пришел к нам и не начал свою подлую игру, все было хорошо. А теперь… Теперь ты говоришь, что я параноик, хотя ко мне действительно кто-то приходил ночью. Я не хочу всего этого. Я хочу обратно в свою спокойную, безалаберную жизнь, где я сама все решаю, где нет безумия и хаоса, где нет этой идиотской любви и где мне нет никакого дела, врут мне или нет, где мне пофиг, вру ли я, где нет никаких отношений, где нет зависимости и паранойи тоже нет, потому что доверие – это сбой. Доверие – это противоестественное признание собственной беззащитности. Собаки выражают свое доверие, ложась на спину и открывая горло и живот. Показывая свою беззащитность, они выражают доверие. Но в живых остаются лишь те, кто никогда не полагается на доверие и держит все под контролем. Ты… ты такой…

Он не дал мне договорить. Может быть, если бы я отдавала себе отчет в происходящем, мне было бы стыдно, что мы находимся в автобусе, что вокруг много людей и все смотрят на нас и на то, как мы, вцепившись друг в друга, не справляемся с чувствами. Но сейчас для меня не существовало ни людей, ни автобуса, ни разума. Один сплошной дестрой, без законов и правил, жаркий и неистовый. Хаос чистой воды, в котором жажда получить любовь и быть любимым была сильнее стремления обладать или получать удовольствие.