Удивительно, но в нем не было фальши, напускной мутности или второго дна. Мне с моим вечным подозрительным недоверием прежде не доводилось встречать столь гармоничное сочетание адекватности и открытости.

– Леха, – произнесла я вслух, прислушиваясь, как звучит. – Ну, такое.

– В смысле? – Он настороженно покосился.

– …Как тебе сказать, буква «ш» она такая приятная, мягкая, что ли… Как шуршание, как шелест, как шепот, а «х»… «х»… – Я задумалась, подбирая слова.

– …Хуже, – охотно подсказал Леша и тут же, оживившись, сел. – Короче, училка в классе: «Сегодня, дети, мы проходим букву «х». У кого есть примеры?» Вовочка тянет руку. Училка: «Нет, Вовочка, тебя я спрашивать не буду, ты еще за букву «б» папу не привел!»

И тут внезапно я закатилась. Громко, в голос, совершенно позабыв об осторожности. Смеялась и смеялась, не в силах остановиться. Живот свело, по щекам потекли слезы. Я билась на лавочке, как выброшенная на берег рыба. И дело было не в глупом детском анекдоте и не в том, что у Лехи неожиданно получилось его смешно рассказать, виной всему были скопившееся напряжение, стресс и нервы. Он явно не ожидал такой реакции.

– Тише ты! Ща народ сбежится. Прекращай. Выберемся, я еще тебе тысячу таких расскажу.

Но я, вытирая слезы локтем, продолжала задыхаться от смеха. Вскочив со скамейки, он подбежал, схватил за шубу на плечах и усадил, прислонив к стене.

– По ходу, у тебя истерика. – Плюхнувшись рядом, он обнял меня за плечи. – Ладно, шутки кончились. Давай сваливать отсюда. Сейчас спустимся и просто уйдем. Здесь никто про нас еще ничего не знает. Залы работают, а значит, выход еще не заперли.

От него очень вкусно пахло шоколадом, и именно этот запах, а не утешительное заговаривание зубов вернул меня к действительности.

– У тебя есть шоколадка?

Несколько секунд он недоуменно смотрел, потом, спохватившись, шлепнул себя по лбу и вытащил из кармана плитку зверски измятого молочного шоколада с фундуком.

– Совсем забыл! Это тебе.

Мы двинулись в сторону лестницы. Где-то хлопнула дверь, звук пылесоса переместился ближе. Позади нас в глубине помещений послышались мужские голоса, в них мне почудились нотки Бэзила. Я прибавила шагу, почти побежала. Леха тоже прибавил скорость. Ковролиновое покрытие мягко пружинило под ногами. До лестницы, ведущей на первый этаж, оставалось чуть меньше половины пути, как вдруг дверь одного из залов распахнулась, и оттуда вышел накачанный татуированный бугай в черной майке.

– Вы кто? – крикнул он издалека.

Я остановилась, Леха продолжал идти ему навстречу.

– О, наконец-то хоть кто-то живой, – дружелюбно отозвался он. – Заблудились чуток. Не подскажешь, где у вас здесь выход?