22-го Скотт прибыл в Сэйф-Кэмп, где встретился с «Тедди» Эвансом, вернувшимся незадолго до этого с тремя самыми слабыми пони. Два других погибли по дороге. Но все случившееся, как и любые другие поводы для беспокойства, померкло перед письмом Кэмпбелла с новостями о лагере Амундсена в Китовом заливе. Скотт прочитал его вечером того дня, когда вернулась партия из старого дома «Дискавери».
Вначале Шеклтон, теперь Амундсен. Ирония заключалась в том, что Скотт, чье чувство преимущественного права граничило с одержимостью, вынужден был страдать от ревности и бессилия из-за вторжения на свою территорию. Письмо Кэмпбелла причинило ему почти физическую боль.
До получения письма Скотт предпочитал верить сам и убеждал своих спутников, что Амундсен попробует достичь полюса со стороны моря Уэдделла, поскольку это делало угрозу призрачной и, соответственно, становилось очень удобной точкой зрения. Сейчас же он настолько вышел из себя, что проговорился о содержании телеграммы Скотта Келти с известием о движении Амундсена к проливу Макмёрдо, сам факт существования которой скрывал от членов экспедиции с ноября. В целом это была очень эмоциональная сцена. В конце концов, Скотт успокоился и забрался в спальный мешок, чтобы, как обычно перед сном, оставить запись в своем дневнике. То, что «сделал Амундсен, было очень хорошо рассчитано, и только успех может оправдать его», – таков был его комментарий.