Оставив записку о том, что они тоже были здесь, участники британской партии застегнули палатку и отправились туда, где, по их предположениям, находится полюс. Там, по словам Скотта, они «построили пирамиду, укрепили наш бедный маленький “Юнион Джек” и сфотографировались – делать это было довольно холодно».
Во всем этом таится патетическая ирония. Невыспавшиеся, замерзшие, усталые, все еще потрясенные поражением, Скотт и Боуэрс допустили ошибку в расчетах. Они решили, что прошли дальше полюса, а на самом деле не дошли до него. Думая, что двигаются к нему, они удалялись от нужной точки. В соответствии с их собственными наблюдениями они вообще не попали на полюс[108].
Вера британцев в то, что они достигли математически выверенной точки полюса, еще больше укрепилась после обнаружения черного флажка Амундсена примерно в полумиле от построенной Скоттом пирамиды. К этому флажку была прикреплена записка Амундсена, гласившая:
Это было написано на английском. Скотт ошибочно принял флажок за оставленную норвежцами отметку о полюсе, хотя это явно было не так – они обнаружили всего лишь крайний левый знак из тех, которыми Амундсен «огородил» место полюса.
После очередного раунда наблюдений Скотт перенес «бедный маленький “Юнион Джек”», как он думал, еще ближе к полюсу, но на самом деле теперь он наоборот отошел от него. После этого британская партия отправилась в обратный путь. По словам Скотта, «теперь мы повернулись спиной к объекту наших амбиций с горьким чувством. Нас ждут 800 миль тяжелой дороги – прощайте наши мечты!»
По сравнению с возвращением Амундсена обратная дорога Скотта была гораздо более прямой: ни «Чертова ледника», ни изломов рельефа, ни загадочных гор – только детально нанесенный на карту и уже пройденный маршрут к широкому входу на ледник Бирдмора. Они стартовали удачно и первое время шли хорошо – с постоянным полярным ветром, дувшим в спину, и закрепленным на санях парусом, с плотным крепким настом и удобным для спуска склоном с вершины плато. За первые три недели они проходили в среднем по четырнадцать миль в день, почти не уступая Амундсену в скорости передвижения.
Несомненно, с точки зрения атмосферы британское путешествие резко контрастировало с норвежским. Амундсен по дороге домой устроил победную гонку, торопясь сообщить новости. Возвращение Скотта напоминало бегство побежденного. Вначале он тешил себя надеждами на спасение от полного поражения с помощью того, что опередит Амундсена у телеграфного аппарата и расскажет миру свою историю первым. Он даже начал составлять текст сообщения, в сохранившемся отрывке которого есть такая фраза: «Вызывает удовлетворение, что вышеуказанные факты доказывают одно и то же – обе партии были на полюсе». Но самообман был недолгим. Что-то в Скотте сломалось после поражения – и его компаньоны чувствовали это.