Они не смеялись, не чувствовали воодушевления, не бежал впереди них какой-нибудь лихой Бьяаланд – это был упорный, бесконечный, утомительный пеший поход. Скотт понял, что у них очень мало продуктов, а до склада еще слишком далеко. Но теперь было уже поздно. Он вынес своим спутникам жестокий приговор – идти или умереть. Вполне нормальная дневная дистанция не давала возможности понять реальное состояние этих людей и увидеть их ужасное истощение. Они вынуждали себя проходить огромные расстояния, чтобы достичь следующего склада прежде, чем закончатся запасы. И без того минимальный рацион был сокращен настолько, что люди шатались от голода и слабости, получая чуть больше половины необходимого количества пищи. Чтобы пройти нужное расстояние, им приходилось тащить сани до двенадцати часов в день на высоте 10 тысяч футов – это трудно даже для здоровых людей. Конечно, без пищи или отдыха в случае опасности можно выполнять какую-то работу, не причиняя своему здоровью особого вреда. Но лишать себя и того, и другого – значит требовать от природы слишком многого.

У Скотта и его спутников не было животных, которые составили бы им компанию или развлекли в пути. Каждый был занят своими мыслями, сокрушающее однообразие давило на психику. Внезапно они стали сильнее, чем обычно, чувствовать холод.

Поиск каждого склада оборачивался настоящим стрессом, потому что у них не было такой изобретательной системы поперечных линий из флажков, как у Амундсена. А единственного имевшегося флага часто было недостаточно. Пирамиды – слишком низкие и плохо построенные – не давали возможности для эффективной навигации. На обратном пути Скотт полагался на свои следы, которые вели в сторону полюса. Так же поступил и Амундсен. Но он ехал на собаках, а впереди саней шел Бьяаланд, искавший эти следы на снегу. Если же в сани впряжены люди, это просто невозможно, особенно при условии, что следы плохо различимы. Им приходилось бросать сани и ходить вокруг, так что поиск маршрута становился делом крайне утомительным и возможным только в хорошую погоду. Дважды в течение первой недели британцы без необходимости останавливались из-за преследовавшей их метели, потому что считали ориентирование невозможным. В любом случае их старые следы, заметенные снегом и ставшие малозаметными, часто было трудно найти, когда солнце светило им в лицо и слепило их. Именно по этой причине Уилсон особенно страдал из-за «снежной слепоты». Скотт, в отличие от Амундсена, не догадался перейти на ночное передвижение, чтобы солнце оказалось сзади. Установка палатки всякий раз требовала бессмысленной траты сил из-за грубой ошибки в ее конструкции. «У нас уходит чертовски много времени на установку палатки, – описал Скотт привычное впечатление от работы на ветру, – все пальцы замерзли».