Ураганный артиллерийский огонь обрушился внезапно, как снег на голову. Связь с соседями и штабом полка вскоре нарушилась, но тут прибежал посыльный из 7-й роты.

— Товарищ майор! Фрицы атакуют! — еще издали крикнул он. — Сил у них — тьма, теснят нас к реке…

Я и сам уже понял, что дело — дрянь. Для гитлеровцев, имевших превосходство в танках, орудиях и пехоте, не составляло большого труда прорвать нашу жидкую оборону — мы не успели даже закрепиться как следует после того, как отбили эту местность у врага. Схожая ситуация возникла и на участке соседнего батальона: противник теснил его тоже, угрожая окружением.

Находиться дальше на НП было бесполезно, и я, оставив вместо себя начальника штаба, побежал в роты. Вижу — 7-я уже начала пятиться к прибрежной круче, за которой плещется река. Бегу наперерез, падаю на землю рядом с солдатами, которые ведут сильнейший огонь из автоматов, и тоже достаю пистолет. Однако выстрелить не успел. Прихрамывая и опираясь на палочку (он был ранен в ногу), ко мне приближался позади цепи командир полка Тимофеич. Подойдя почти вплотную, он остановился, глянул на меня сверху вниз колючим взглядом и спокойно, без всякой иронии спросил:

— Ну, майор, а дальше что?

От такого вопроса, понятно, все мое возбуждение схлынуло, как от ушата холодной воды. Стыдно стало и за свою растерянность, и за пустяковое занятие, которым чуть не увлекся, словно атаку врага можно было отбить с помощью одного моего пистолета. Вскочил на ноги, лицо горит, а в душе такая злость, аж дышать трудно.

— Батальон отсюда не уйдет! — говорю. — Будем драться до последнего!

— Правильно, — отвечал Петр Клементьевич. — В таком случае организуйте оборону!

Людей у меня тем временем прибавилось: кто ни пробегал мимо, всяк сворачивал к нам и занимал место в цепи, когда замечал, что командир полка стоит тут же во весь рост под пулями, словно заговоренный, и спокойно отдает приказания. А потом подоспел капитан Ф. Бондаренко, командир пулеметной роты. Один его расчет в последнюю минуту вышел из строя, так этот здоровяк сам вынес на плечах «максим» из-под артиллерийского огня.

Бондаренко указал своим людям позиции справа и слева, а сам расположился неподалеку от меня, вставил полную ленту — да как ударил по фрицам, так те и повалились как подкошенные. Ну, мы тоже наподдали огня, пока Тимофеев ставил задачи артиллеристам и минометчикам. А когда вступили в бой и они — совсем полегчало. Снаряды и мины ложились так кучно, что через полчаса от вражеских автоматчиков едва ли осталась половина. Они отползли к нашим брошенным окопам и прекратили атаки.