Имя прототипа Масловой само по себе спорно. Русской Розалии со всей очевидностью соответствует распространенное в Финляндии имя Rosalia. Фамилия Они – это, возможно, финское onni (счастье), но это мужское личное имя, а не фамилия. Оба имени могут, конечно, быть вымышленными, женщина, возможно, представлялась так, знакомясь с клиентами на улицах вблизи Сенной площади. По словам Кони, отец Розалии арендовал имение в Финляндии, но, с другой стороны, он говорит не «усадьба», а «мыза» – так в России именовались поместья в Эстонии, Латвии и Ингерманландии, но не в Финляндии. Кони также называет Розалию не финкой, а «чухонкой», а «чухонцами» были не только финские жители Петербурга и окрестностей, но также ингерманландцы и эстонцы. Таким образом, финское происхождение Розалии Они оказывается под вопросом.

Вместе с Катюшей Масловой ждут отправки в Сибирь и политические заключенные. Одну из них, Марию Павловну Щетинину, мы видим и в тюрьме, и во время этапа. Один из ее прямых прототипов – революционерка-народница Наталья Александровна Армфельд (1850–1887)1197. Наталья училась в Гейдельберге, к слову, вместе с Софьей Ковалевской, но, вернувшись в Россию, эта образованная, владевшая многими языками и любившая музыку и живопись молодая дама примкнула к радикальным кругам. Убежденная народница, она вела активную антигосударственную пропаганду среди крестьян. Во время облавы в 1879 году в Киеве одного из жандармов убили из ее револьвера. Стреляла не Наталья, но ради спасения товарища она взяла вину на себя. Ее приговорили к четырнадцати годам и десяти месяцам исправительных работ и вечной ссылке. Отказавшись подавать прошение о помиловании, она умерла от туберкулеза в Сибири в 1887 году.

Личность и судьба Натальи Армфельд вызвали интерес у Толстого. Он изучил материалы дела, прочел протоколы заседаний суда и письма девушки к родным, а весной 1884 года навестил ее семью в Москве. Взяв за основу переписку Натальи, он создал о ней собственное представление: «Высокого строя. Тип легкомысленный, честный, веселый, даровитый и добрый»1198. В этот период Толстой мог испытывать некоторую симпатию к революционерам. За терактами и взрывами стояло понятное для него критическое отношение к царскому режиму и обществу в целом, не находившее легального выражения. Несмотря на то, что это казалось унизительным1199, он через родственницу Александру Андреевну Толстую обратился к императрице с просьбой, но не о помиловании (он считал правильным, что Армфельд не воспользовалась этой возможностью), а о смягчении внешних условий содержания. Благодаря Александре Толстой мать Натальи получила разрешение находиться рядом с дочерью. Но сапоги, которые Толстой намеревался сшить для Натальи, так и не были изготовлены.