В «Анне Карениной» (1873–1877), втором большом романе Толстого, появляется шведская оперная певица, звезда того времени Кристина Нильсон (1843–1921). После международного дебюта в Париже в 1864 году ее выступлений ждали во всей Европе, в том числе и в России. В период с 1872 по 1885 год она исполнила множество ролей в оперных спектаклях Большого и Мариинского театров.

Описанная в «Анне Карениной» русская гастроль Кристины Нильсон дважды собирает весь петербургский свет. В Мариинском театре присутствуют и князь Вронский, уже безнадежно влюбленный в Анну Каренину, и его кузина-интриганка Бетси. Бетси не очень разбирается в музыке (она «ни за что бы не распознала Нильсон от всякой хористки»1189), но тем не менее она вне себя, когда во время концерта Вронский встает и выходит. Как можно по собственной воле покинуть выступление шведской звезды! Но вскоре и Бетси отправляется домой, чтобы подготовиться к вечернему приему. Главной темой разговоров гостей, собравшихся в ее салоне, разумеется, становится Кристина Нильсон. «Она необыкновенно хороша как актриса; видно, что она изучила Каульбаха, – говорит дипломат в кружке жены посланника, – вы заметили, как она упала…» Но княгиня Мягкая, известная своей прямотой, ставит сановника на место: «Ах, пожалуйста, не будем говорить про Нильсон! Про нее нельзя ничего сказать нового»1190. Фразу о Вильгельме Каульбахе (1805–1874), немецком художнике, прославившемся монументальными историческими полотнами, на которых подчеркиваются пластичность и движение, княгиня Мягкая уже устала слушать.

В романной Москве есть еще одна шведка. Встречая Вронского после «холостого обеда», Анна ревниво допрашивает его:

– Что же вы там делали, кто был? – сказала она, помолчав. Вронский назвал гостей. – Обед был прекрасный, и гонка лодок, и все это было довольно мило, но в Москве не могут без ridicule. Явилась какая-то дама, учительница плаванья Шведской королевы, и показывала свое искусство. – Как? плавала? – хмурясь спросила Анна. – В каком-то красном costume de natation, старая, безобразная. Так когда же едем? – Что за глупая фантазия! Что же, она особенно как-нибудь плавает? – не отвечая, сказала Анна. – Решительно ничего особенного. Я и говорю, глупо ужасно. Так когда же ты думаешь ехать?1191

– Что же вы там делали, кто был? – сказала она, помолчав.

Вронский назвал гостей. – Обед был прекрасный, и гонка лодок, и все это было довольно мило, но в Москве не могут без ridicule. Явилась какая-то дама, учительница плаванья Шведской королевы, и показывала свое искусство.