Итак, в своей жизни человек сталкивается с различными экзистенциальными проблемами (ситуациями), которые он переживает и старается разрешить. В результате имеет место «эволюция личности», то есть направленное развитие, постепенно приводящее к экзистенциальному кризису, к невозможности жить по-прежнему. Формой разрешения кризиса выступает экзистенциальный поступок. Необходимое условие – конституирование себя и реальности во вне. Совершая поступок, человек, с одной стороны, себя осознает, то есть уясняет, что для него приемлемо и органично, с другой – конструирует (приписывает себе как личности определенные черты).

Но социальность не сводится только к экзистенциальным ситуациям. Она задается также социальными практиками, в рамках которых человеку вменяются определенные социально значимые представления. К числу таким практик относится: образование, идеология, политика, искусство, наука, а в интересующем нас случае психоанализ и другие психологические практики. Концепция автопроекта – это установка на создание еще одной психологической практики, в рамках которой человек мог бы себя делать по своим замыслам. Но, спрашивается, какой образ личности при этом предполагается? Если иметь в виду традиционное проектирование, то личность – это всего лишь техника. Если нетрадиционное проектирование, то необязательно техника, но, как мы сказали, в этом случае реализация наших замыслов не гарантирована.

Я лично за такие социальные практики, которые не превращают человека в технику, а расширяют его сознание, не расщепляют его, а собирают, позволяют действовать реалистично и в тоже самое время нравственно и духовно. Опять же, все это далеко от проектных установок в отношении человека и себя.

К сожалению, современная социальность в обоих ее аспектах (экзистенциальные ситуации и практики) испытывает человека на прочность: расщепляет, лишает нравственности, постоянно ставит в ситуации, где он не может продолжать жить. Но, вероятно, таковы все переходные времена. В результате человек уже не может конституировать себя надолго, напротив, вынужден периодически себя возобновлять.

В настоящее время наметились три ответа (сценария) на вызовы времени (кризисы социальности). Первый, «по Августину». Да, пока я слаб, но я мобилизую все свои силы и пройду намеченный путь. Я с Богом или людьми, я един, буду работать и рано или поздно произойдут изменения в лучшую сторону.

Второй, условно, «жизнь в двух комнатах». Его можно проиллюстрировать на примере веры и неверия. В одной «комнате» – человек верующий (христианин или еврей, или мусульманин), а в другой – рационалист, например, психолог. Возникает естественный вопрос, как это возможно? Здесь есть два разных обстоятельства, одно скорее психологического характера, другое социокультурное – что собой представляет современная вера и религия, каковы их функции. Жить в двух «комнатах» сегодня не более затруднительно, чем жить в двух разных реальностях. Современный человек научился раздваиваться. Большую роль здесь сыграли, во-первых, искусство, в реальности которого мы можем входить и долго там жить; во-вторых, социальные практики (досуг, сферы жизни с разными условиями), позволяющие реально жить разными событиями. Более того, нередко в одной реальности человек действует противоположно тому, как в другой. Например, в публичном пространстве он законопослушный гражданин или скучный обыватель, а в своих фантазиях или скрываемой от общества жизни – преступник и дерзкая личность. Соответственно, как часто современный ученый или политик в своей области рационалист до мозга костей, а в церкви почти мистик. Не менее существенно, что в настоящее время вера и религия имеют другой смысл, чем прежде скажем в средние века. По социологическим наблюдениям не больше 2–5 % верующих реально посещают все службы и, главное, живут событиями религиозной жизни, а остальные 70 % хотя и называют себя верующими далеки от Бога. Можно предположить, что именно эти 2–5 % продолжают сегодня подлинную религиозную традицию. А остальные, они что лицемерят? Думаю, нет, хотя у отдельных прихожан и этого исключить нельзя. В целом же люди, идентифицирующие себя как верующие, приходят в церковь или верят потому, что находят в религии то, чего им не хватает в обычной социальной жизни: например, общения и поддержки (к общине принадлежат те люди, которых я уважаю и ценю, на авторитет которых можно опереться), реальность, отчасти противоположную повседневной (здесь живут духовным, возвышенным), некоторые гарантии (а вдруг, на самом деле там что-то есть, тогда лучше я лишний раз схожу в церковь и перекрещусь, меня не убудет). Другими словами, в настоящее время вера все больше превращается в один из типов социальности; проблемы спасения или жизнь сакральными событиями воспринимаются большей частью верующих не более как ритуал и виртуальный сценарий. В этом случае понятно, что и психологи могут спокойно практиковать теорию деятельности или психоанализ, то есть дисциплины сугубо естественно-научные, и одновременно посещать церковь, погружаясь в мистику, ловя возникающие при этом состояния.