Проявились системные ошибки Исполкома Коминтерна в организации деятельности Южноамериканского секретариата: с его попустительства ЮАСКИ в течение очень долгого времени был органом исключительно персональным; во главе регионального органа Коминтерна был поставлен Пенелон, абсолютно не готовый к выполнению роли координатора деятельности компартий. Свой самый фундаментальный просчет — «аргентиноцентризм» (признание за КПА роли единоличного лидера континентального коммунистического движения) — остался незамеченным руководством III Интернационала, хотя именно он лег в основание двух первых. Кроме того, отмеченные недостатки были лишь тактическими ошибками. Стратегический просчет заключался в порочности самого принципа управления международным рабочим движением из единого центра, что создавало иллюзию возможности добиться глобальных целей мировой революции организационными средствами.

До сих пор не выработан научный критерий, позволяющий определить точную дату образования компартий и их вступления в III Интернационал. Несмотря на формальное существование «21 условия» приема, четкие принципы принадлежности партий к Коминтерну не были обозначены. В каждом отдельном случае признание латиноамериканских партий национальными секциями III Интернационала зависело от конкретной ситуации в ИККИ, задач, рассматривавшихся в тот момент Коминтерном как центральные, а иногда от субъективного восприятия права партии стать полноправным членом мирового сообщества коммунистов руководящими работниками Исполкома. Нередко решение принималось на основе недостоверной или недостаточной информации. В разных случаях вопрос о признании партии секцией Коминтерна решался на различных уровнях: всемирным конгрессом, пленумом ИККИ, специально назначенной комиссией или просто «в рабочем порядке» аппаратом Исполкома. Два года понадобилось для приема в Коминтерн «континентального Интернационала» — ИСПА, первой латиноамериканской компартии. Препятствиями на ее пути оказались сначала несвоевременное представление ею декларации о присоединении к III Интернационалу Социалистической партией Италии, а затем противодействие русской революционной эмиграции в Аргентине. В то же время была по представлению М. Бородина принята Мексиканская коммунистическая партия, никак не успевшая проявить себя в международном коммунистическом движении, даже не рассматривалась как претендент на вступление Коммунистическая партия Мексики Л. Гэйла, по своим идейным установкам, организационным принципам, количеству сторонников немногим отличавшаяся от партии М. Н. Роя. Разные по длительности и содержанию процедуры приема в Коминтерн прошли участвовавшие в IV конгрессе компартии Уругвая, Бразилии и Чили. Уругвайская партия была допущена в международную компартию беспрепятственно, а «неправильное поведение» в Москве делегата КПБ А. Б. Канелласа затруднило путь в Коминтерн активно работавшей, имевшей немало сторонников в рабочем движении бразильской партии, которой пришлось пройти через дополнительное испытание. До сих пор не удалось определить точную дату приобретения статуса национальной секции компартией Чили, самой массовой и влиятельной в этот период среди латиноамериканских партий, наиболее широко представленной в парламенте. А компартия Гватемалы, численность которой не превышала нескольких десятков членов, по рекомендации мексиканских товарищей была допущена практически сразу, хотя ее представителей в Москве не было. Из-за конфликта, вызванного «делом Мельи», ИККИ два года продержал на пороге III Интернационала компартию Кубы.