Она покраснела и мягко засмеялась.
– Я впечатлена отсылкой к сабинянкам.
– Это все, что я помню из учебника истории искусства. Когда мне было двенадцать, книги по истории искусства стали моим «Плейбоем». Похищение сабинянок было иллюстрацией на развороте в
– И каким же ты был в двенадцать лет?
– Тебя интересует что-то, кроме одержимости сиськами? – Он усмехнулся. – Как Гекльберри Финн, только без курительной трубки. Без телевизора и видео игр, без интернета. Наверное, тогда я этого не ценил, но у меня действительно было волшебное детство, в окружении книг и природы.
– Твои родители должны написать руководство по воспитанию. Как оторвать ребенка от гаджетов. Это был бы бестселлер.
– Сказано настоящим продавцом книг. – Он выпил очередную рюмку граппы. – Мы пойдем, мадам?
Она почувствовала приступ паники.
Он взял ее за руку и помог встать на ноги.
– Ты опять думаешь про сабинянок.
– Я не думаю. – Она держала его за руку, пока они шли через освещенный факелами сад к гостинице. Ночной воздух холодил ее кожу, и она вдруг вспомнила лунный сад, в котором была так счастлива с Пичем. Уходи, сказала она ему.
Гостиница смежная с рестораном называлась «L’Auberge Magnifique», викторианский особняк с верандой, обрамлявшей фасад, словно белозубая улыбка. Внутри были ситцы и воланы, обои с рисунком столистной розы и богатая резьба по дереву.
– Они не приняли эстетику минимализма, – прошептал Тревор. Их проводили в номер с надписью «Гостиная».
Натали не удержалась и пошутила:
– Заходи в мою гостиную.
А Тревор закончил:
– Сказал паук мухе[15].
Она захихикала, когда он обнял ее и прижал к груди.
Все еще хихикая, она посмотрела на него, и они поцеловались.