Именно личный по преимуществу характер античного образования и безличный, организационно-специализированный - в Новое время, и препятствует объединению этих явлений под общим названием “университетов” или “высшего образования”. Само образование было иным в Древней Греции, и учебные заведения времен Империи еще в значительной степени унаследовали черты этого древнего образования. В самом деле, зачем так заорганизованы наши университеты, зачем все эти бесчисленные программы и планы, спускаемые “сверху”? Затем, что по окончании университета специалист получает диплом о высшем образовании, который является документом о квалификации и в соответствии с которым специалиста берут на работу. Диплом есть свидетельство о профессионализме. В Греции и Риме дипломов не было, документов о квалификации либо не выдавали, либо они играли совсем другую роль - престижную, а не организационную. Человек, окончивший Мусей, никуда “на работу” не “устраивался”. Если он хотел быть врачом или юристом, он становился учеником одного из практикующих в этом деле людей, и со временем мог обучиться и даже унаследовать его практику, однако к образованию это непосредственного отношения не имело. Инженеры, моряки, врачи, землемеры учились своему делу так же, как за тысячу лет до того и тысячу лет после - знания передавались “от отца к сыну”, от мастера к ученику. В Мусее и Академии учились, чтобы образовать душу, а не для того, чтобы занять достойное место в обществе. Школа для греков и еще в значительной степени для римлян представляла собой маленький кружок друзей и почитателей, объединившийся вокруг Учителя, собранный его авторитетом. Такая школа по своим импульсам ближе к “научным школам” нового времени, к тому, что называется “незримым колледжем”: за то, что человек ХХ в. участвует в кружке, объединенном авторитетом какого-либо профессора, работу ему не предоставляют, и хотя таким путем приобретается истинное, а не формальное образование, всерьез “университетом” научную школу не называют. То есть Мусей или Академия были не университетом, по своему смыслу эти явления следует сопоставлять скорее с семинаром Нильса Бора в Копенгагене.

Заметим при этом, что дело не в том, что античность вовсе не знала преимуществ специализации и потому не догадывалась готовить в своих “университетах” специализированные орудия для использования в общественной жизни. И в античности были более специализированные профессии - прежде всего врачи. И именно на примере врачей можно видеть, что дело не в незнании выгод специализации, а в отношении к специализации. Греки полагали специализированного профессионала недоделанным человеком, относились к нему с презрением: специалист низводит себя до статуса раба, меняет всечеловеческую универсальность на роль орудия. Греки очень хорошо понимали ценность именно неопределенного, неспециализированного характера своего культурно го идеала. Хорошо воспитанный и образованный человек обладает душой такого качества, что может легко преуспеть в любой специальной области. Это - греческий идеал; варварством же для греков было воспитание человекоорудий, калечение свободных граждан собственного государства, когда они становятся только врачами, только инженерами, военными или кораблестроителями. Медики античности с чувством собственной неполноценности неустанно подчеркивают, что “медик тоже философ” (как наши специалисты с гордостью заявляют, что они не философы и не болтуны, а “люди дела”) и стремятся соединиться с общей, неспециальной культурой - культурой риторики и философии. Именно с тех времен, с времен эллинизма, возникло понятие “общая культура”, родившееся в противопоставлении к культуре специальной, к набору технических знаний в какой-либо области. Такого понятия не было в более древние времена, поскольку тогда не существовало даже возможности выбора и все обладали этой самой общей культурой. Когда появился выбор, греческий мир выбрал общую культуру в качестве престижного образца вместо специальной. Затем мир еще не раз менялся, специализация требовала все большего внимания к себе, пока уже в Новое время, через тысячи лет, не были сломаны последние преграды на пути специального образования - разбита система преподавания уже никому не нужных классических языков и образование все, снизу доверху, стало техническим - приспособленным для выпуска технических специалистов в любой сфере.