Эпоха, длившаяся до Нового времени, знала многое из того, что мы считаем недавними открытиями. Порох появился в Средние века, о шарообразности Земли знали до наступления новой эры, Америка в определенном смысле не была открыта - контакты Европы и Америки продолжались очень долгое время, пока не были “закрыты” со стороны Европы, что и дало возможность последующего “открытия”. Такие вещи сейчас очень легко объявляют “опередившими свое время”. Это не совсем верно. Это мы сейчас решили, что какому времени свойственно, и свысока хвалим прошедшие эпохи за “наши” изобретения и открытия.

В действительности время характеризуется в большей степени живущими в нем идеями, чем предметами быта. В связи с новой ступенью, достигнутой развитием души, человечеству становится доступен новый пласт идей. Выводами из этих идей и кормится каждая следующая эпоха. Подобно тому, как в наборе аксиом с необходимостью заключены следствия, так обретение человечеством (или одной какой-либо культурой) критической совокупности идей делает необходимыми извлечения всех содержащихся в них и их сочетаниях следствий. Это и есть тот “ящик”, о котором говорилось выше. Каждой эпохе выдается такой “ящик открытий”, и каждая эпоха извлекает из него идеи и изобретения. Найти идеи “не из своего ящика” очень трудно, поскольку язык описания меняется: грек не понял бы мысли о молекулах не в силу непредставимости для него самих молекул, - как раз атомизм-то для грека был достаточно банальной теорией, - он не понял самого объясняющего характера биохимического объяснения движения, не понял бы того, что это объяснение. Идея мозга-теле фонной станции что-то объясняла человеку конца XIX в., человеку иных времен она вовсе не покажется объясняющей: просто нелепая метафора, и ничего больше; как будто некто сказал: магнитофон - это большой таз, в него ударишь, и он долго звучит. Идеи ценны, новы, обладают объяснительной силой, пока они работают “в своем времени”. Потом теряется их смысл; они становятся нелепыми суевериями и странными мифами. Точно та же судьба у действительно предвосхитивших свое время идей: их еще нечем понимать, и они звучат неистовым лепетанием безъязыкого.

В связи с тем, как развивается современная наука, следует отметить одно ее качество, обычно выпускаемое из виду. Принято считать, что наука отличается от всех прочих явлений культуры; направления и течения в искусстве, формы религиозной жизни и даже сами языки людей могут меняться, наука же является универсальным, объективным познанием и в этом смысле она меняется только прирастая, только уходя все дальше вглубь познаваемого, но она вечна в своей сути так же, как универсальна по распространению и применимости, науке нет альтернативы, раз возникнув, она пребудет вовеки. Для явления культуры такие характеристики выглядят странными; так может характеризоваться какое-то явление правовой жизни, претендующее на роль всеобщего принципа, основанного на, скажем, справедливости. Наука возникла в Новое время, в самом его начале, возникла она в Европе, распростра нялась из Европы и сейчас наиболее развита в Европе и культурно сближенных с ней странах. Судя по некоторым симптомам развития науки, она оказывается вовсе не такой уж абсолютной и универсальной. Реальная наука - не наука, прокламирующая свои признаки и выхваляющая свои черты, а реальный социальный феномен, - такая наука ведет себя локально, как и подобает любому культурному явлению. Тезис о локальности современной науки, претендующей на всемирность и универсальность, может вызвать удивление. Поэтому обратимся к способу существования науки в не-европейском мире.