Далее, вслед за чередой римских завоеваний, в одной из провинциальных стран тогдашней средиземноморской ойкумены случилось величайшее событие, совершенно изменившее ход истории. Произошло это лет через 600-700 после начала греко-латинского времени, в ту пору, когда греко-латинская эпоха прожила примерно треть своей жизни. В гомологичный этому период времени мы сейчас и вступаем - в своем, германском времени. Все, что можно сказать по этому поводу, - что из предыдущих сходств мы должны научиться видеть, в каком именно смысле можно говорить о повторяемости событий. Приблизительно в это время, в первой трети жизни, с историческими эпохами иногда случаются чрезвычайно важные вещи, способные совершенно повернуть ход дальнейшего развития. Что именно это за явления, какое они имеют значения, хороши они или нет, добры или наоборот, - все это меняется от человека к человеку, от эпохи к эпохе. Относительно ожидаемых крупных событий трудно сказать, к добру ли сие; видимо, прежде всего отношение человека к этим событиям оказывается определяющим для оценки событий. Для ожидание такого рода вещей важно помнить, что ничто, гремящее внешне - войны и банковские кризисы, открытия наук и достижения искусств, - несравнимо с такими событиями. Происходит нечто, переворачивающее само будущее, но современники не способны это заметить. Где-то на окраине мира вновь появился еще один беспокойный пророк, грозящий миру бедами и несчастьями, - замечает избалованный и цивилизованный столичный житель. Он забывает об этом при следующей же сводке новостей. Для потомков же столичного обывателя жизнь его будет представлять интерес уже потому, что он был современником великих и грозных событий. Так происходит история.

Что же до характера ХХ века, то прочитывается он просто. Этот век отвечает характеристике Портоса, - помните? Относительно него можно было впасть в заблуждение только в том случае, если верить всему, что он сам о себе говорит. Так и ХХ век; внешняя ретушь политических союзов скрывает обострившееся противостояние двух направлений развития. Центральным звеном ХХ в. является противостояние англосаксонского и центральноевропейского мира, которые борются за определение путей будущего развития, то есть, в конечном счете, за то, кто будет указывать России дорогу в будущее. Так прочитывается и история двух мировых войн, определивших структуру века: в обеих войнах англосаксонский мир создавал определенные условия на юге Европы, в которой стремился доминировать импульс Восточной Европы; в результате усилий англосаксонского мира Европа оказывалась вовлечена в войну, причем каждый раз Германия и Россия воевали друг с другом. Результатом всегда оказывалось ослабление этих стран и победа англосаксонского мира. После первой мировой войны США стала одной из мировых держав, хотя до того была глубоко провинциальной страной без места в большой политике; после второй войны США стала одной из двух супердержав, одним из полюсов мира, а к концу века англосаксонский мир добился полного политического и хозяйственного доминирования. Таким образом, в великом противостоянии германской эпохи, наследующей греко-латинскому времени, прослеживаются два пути развития. Один путь миру предлагает Центральная Европа во главе с Германией, другой - англосаксонский мир. В ХХ веке победы добилось западное крыло германства; мы пока не можем знать, окончательная ли эта победа. К чему приведут мир англосаксонские проводники, постепенно вырисовывается, и ближайшие же десятилетия могут раскрыть это достаточно полно. В целом же можно сказать, что то, что создают в мире англосаксы, связано с мышлением социальных целых, целых социальных систем, а то, что ведут в мир мысли, зародившиеся в Центральной Европе, в большей степени связано с индивидуальным осознанием человеком себя и мира. Пока будущее еще открыто, и каждый может сделать свой выбор. Когда противостояние закончится и одна из линий развития победит, выбор сделать будет уже куда сложнее. Во многом победа той или иной линии зависит от поведения России. Англосаксонство хочет вести ее в будущее так, как ведут несмышленого младенца; Средняя Европа предлагает путь для более взрослого народа, для народа, обладающего сознательностью. Если с Россией удастся обращаться как с ребенком, победит линия политики Запада, если нет - линия Середины.