Периферия сведений об этом круге событий весьма скудна, как и должно быть с надежной моделью явления. Таково сообщение пленников Стадухина: «реки мы близко не знаем», противоречащее карте местности: позади места допроса текут реки Чаунской губы, а впереди река Пегтымель. Свидетельство можно попросту отбросить как ложное (Стадухин и пленники могли не понять друг друга — в обстановке пытки это немудрено), а можно придумать ему толкования — не в этом суть. К периферии следует отнести также сведения о споре Дежнёва со Стадухиным о праве на коргу: вернее всего, она была у мыса Аачим, но прямых доказательств этому нет.

Наоборот, периферия утверждений о плавании Дежнёва вокруг Чукотки весьма обширна [4–11, с. 255], тогда как ядро их скудно — потому что утверждения не образуют ничего цельного.

Дошел ли Дежнёв до устья Анадыря и выходил ли в Берингово море, неясно, а о плавании вокруг Чукотки в донесениях Дежнёва и его современников никаких сведений вообще нет. Все они измышлены посредством обратной эвристики, видимо, из патриотических побуждений. Эта логическая ошибка пишущих, разумеется, не умаляет замечательного подвига первопроходцев.

Умер Дежнёв в 1673 году в Москве, снова привезя богатую казну.

8. Значение похода Дежнёва

8. Значение похода Дежнёва

Дежнёв открыл для русских собственно Анадырь, в 1651 году открыл на нём племя анаулов, вероятное ответвление племени юкагиров, и объясачил их. Тогда же или позже он основал зимовье, будущий острог Анадырск (15 км ниже нынешнего села Марково, на 500 км выше устья Анадыря), который вскоре потерял хозяйственное значение, однако служил базой для всех походов на Камчатку вплоть до открытия морского пути туда (в 1716 г.). Дежнёв много сообщал о столкновениях с юкагирами и коряками, но с чукчами встреч почти или вовсе не имел. Ближайшие к его зимовьям чукчи жили тогда, согласно нынешним данным, в устье реки Канчалан [Зуев, 2009, с. 41], имеющей общее устье с Анадырем, примерно в 380 км по прямой к востоку от Анадырского острога. Его «чюхчи» это эскимосы, жившие тогда у мыса Шелагского. Согласно его отпискам, вокруг острога он воевал с юкагирами (ходынцами и чуванцами).

Этого и многого другого из истории мы не знали бы, не будь Дежнёв признан великим мореплавателем, достойным самого тщательного изучения. Уже одного этого хватит, чтобы простить Миллеру его «патриотический» перегиб. На самом деле размахом походов и злодеяний Семен Дежнёв явно уступал и Ерофею Хабарову, и Михаилу Стадухину, и Курбату Иванову, и, позже него, Владимиру Атласову, что хорошо видно из книги [Кречмар]. В ней впервые, насколько знаю, русские первопроходцы прямо названы конкистадорами. Словом, полное описание «сибирской жути» едва начато.