«и большими кораблями из моря в Енисею пройти мочно; а Енисея де глубока, караблями ходить по ней мочно ж, и река угодна, боры и чорной лес и пашенные места есть, и рыба в той реке такова ж, что в Волге, и твои государевы сошные и промышленные люди на той реке живут многие» (РИБ, стл. 1050).
Верно здесь лишь то, что в Енисей, в отличие от Оби, может войти морской корабль. Может ли он подойти с запада к устью Енисея, сведений у Куракина не было, а все описанные им достоинства Енисея относятся к его средней и, в основном, южной частям, каковыми еще предстояло овладеть. Никаких «государевых людей», кроме сборщиков ясака из Туруханского зимовья, не было (лишь в 1618 г. Куракин послал на Енисей разведчиков, что привело к основанию Енисейского острога [Миллер, т. 2, с. 36]). Следовало привести какие-то доводы о наличии опасности от «немцев», и Куракин привел один:
«сказывал Немчин… Сава Француженин: тому лет с семь ходили Галанские Немцы кораблями морем к Мангазее, а хотели пройти к Енисею, и пришли того же лета к себе назад; а сказывали, что де лето было сиверно, льдом их в Енисею не пропустило, а только де дождались полуденного ветру, и им бы де в Енисею пройти было мочно» (РИБ, стл. 1051).
«сказывал Немчин… Сава Француженин: тому лет с семь ходили Галанские Немцы кораблями морем к Мангазее, а хотели пройти к Енисею, и пришли того же лета к себе назад; а сказывали, что де лето было сиверно, льдом их в Енисею не пропустило, а только де дождались полуденного ветру, и им бы де в Енисею пройти было мочно» (РИБ, стл. 1051).
Ссыльный Савва Француженин[267] был весьма ненадежен, на севере не бывал никогда, так что верить ему не следовало. Голландцы могли иметь целью либо Мангазею (туда в те годы корабли морем давно не плавали), либо Енисей (туда вообще неизвестны плавания из Европы), но не их вместе. То ли тут передан без понимания слух, ходивший в Голландии, то ли это просто выдумка.
Хотя все известные посещения «немцами» Арктики были мирными, Куракин в следующем письме (март) заметил, что
«в Мангазее и в иных Сибирских городех люди немногие, стоять против многих людей некем», что «из Тобольска и из иных Сибирских городов помощи вскоре немочно» (стл. 1056)
«в Мангазее и в иных Сибирских городех люди немногие, стоять против многих людей некем», что «из Тобольска и из иных Сибирских городов помощи вскоре немочно» (стл. 1056)
Фактов опасности от «немцев» князь назвать не мог, зато привел донесение Кондратия Курочкина, единственного, кто (кроме спутников погибшего Луки — см. выше, Прилож. 3) посетил енисейское устье. О походе Курочкина см. далее, Прилож. 6. Как тогда полагалось, воевода поручил своему писарю пересказать в челобитной донесение целиком (откуда мы его содержание и знаем), хотя нужно было ему оттуда лишь одно: 5 лет назад был коч, который с огромным трудом смог на два дня выйти из Енисея в море в конце лета.