Миф о Дюгеклене — это миф о защитнике Франции, посланном Богом для спасения от иноземных захватчиков. Поскольку в данном случае Божий избранник являлся рыцарем, он должен был в идеале сочетать в себе как христианские, так и рыцарские черты. Важнейшей характеристикой всякого французского рыцаря являлось благородство его крови, а посему историографы, говоря о происхождении Дюгеклена, неизменно подчеркивают достоинства его родителей: красоту и учтивость матери, благородство и доблесть отца. Как правило, бедность и невысокое положение рода Дюгеклена упоминаются авторами для демонстрации личных достоинств героя — исключительной доблести или христианского смирения — обычно в рамках рассказа о назначении того великим коннетаблем или же в надгробной речи. Вместе с тем первую часть биографии великого мужа авторы инстинктивно стремятся наполнить эпизодами, свидетельствующими о достоинствах его родных. Например, анонимный автор «Хроники Дюгеклена» отмечает, что, будучи благочестивым христианином, Роберт Дюгеклен регулярно «помогал бедным и делал большие пожертвования» Церкви[1190].

Подобно историям о большинстве легендарных героев, предания о Дюгеклене содержат рассказы о предопределенности его судьбы, своего рода избранничестве. С малых лет его окружают особые знаки или предсказания. Еще в детстве крещеная еврейка предсказала, что «он доставит французскому королевству славы больше, чем все другие рыцари»[1191] и «молва о том дойдет до самого Иерусалима» и только им «может быть восстановлено благополучие Франции»[1192]. Даже враги якобы готовы были поверить в то, что удача Дюгеклена предсказывалась задолго до его рождения. Например, по утверждению анонимного биографа, английский коннетабль замка Трюгоф сэр Томелин, начитавшись пророчеств Мерлина, счел Бертрана именно тем уроженцем Бретани, которому суждено стать правителем родной земли. А посему, узнав о приближении героя, он без сопротивления сдал замок[1193]. Сам избранник судьбы также наделен предчувствием своей исключительности: Кювелье рассказывает трогательную историю о том, как шестилетний Бертран увещевал мать, которая сомневалась в том, что из ее непослушного и неказистого сына может получиться что-то путное, пророческими словами о грядущей славе, уготованной для него Богом[1194].

Подобно авторам агиографических сочинений, повествующих о том, как исключительное благочестие святых проявлялось еще в детстве, биографы Дюгеклена заполняют лакуны информации достоверными, то есть достойными веры, рассказами. Согласно этим историям, необыкновенные воинские таланты Дюгеклена проявились еще в детстве, когда он побеждал в играх других мальчиков[1195]. Будучи юношей, он инкогнито принял участие в турнире и одержал верх над собственным отцом[1196]. Порой не подражание, а непосредственное заимствование историй о Дюгеклене из рыцарских романов совершенно очевидно. Женитьба Бертрана на Тиффани Рагенель обеспечила идеальную романтическую линию в мифе.