Ричард II унаследовал от деда не только корону Англии, но также законное, с точки зрения его подданных, право на Французское королевство, а также суверенитет над Шотландией. И, как истинный государь, он был обязан защищать это право, данное ему Богом. Однако за годы его правления было организовано лишь две крупных военных кампании, при этом обе пришлись на юность короля, когда тот находился под сильным влиянием Совета во главе с его дядей Джоном Гонтом. Первой экспедицией стал бесславный поход епископа Нориджского 1383 г. Вторая кампания была организована в 1385 г. для обороны самой Англии от нападения шотландцев и французов. Действовавшие в союзе враги (на помощь шотландцам было отправлено большое французское войско под командованием адмирала Жана де Вьенна) неожиданно для англичан напали на северную границу Англии. Ричард спешно объявил мобилизацию, в результате которой была собрана огромная армия, возможно, одна из крупнейших в истории средневековой Англии[1238]. В нее вошел «весь цвет английского рыцарства»[1239]. Англичане не только изгнали врагов со своей земли: преследуя убегающих шотландцев и французов, они дошли до самого Эдинбурга[1240]. Но по тщательно разработанному плану совместные действия шотландцев и французов не должны были ограничиваться нападением на Англию лишь с севера: основная часть французской армии должна была в то же самое время атаковать английское побережье с юга и запада. Эта часть операции не состоялась, и если современные историки до сих пор гадают о причинах подобного исхода, то для средневековых английских хронистов все было предельно ясно: не что иное, как заступничество Всевышнего, уберегло Англию. Однако слухи о том, что огромная французская армия, сосредоточенная в районе Слейса, ожидает попутного ветра, внушали англичанам «великий страх»[1241]: как сообщают хронисты, даже лондонцы «боялись нападения французов на город: они сломали дома, примыкавшие к стенам города, и выставили пушки»[1242]. Знавший о приготовлениях Карла VI и о той панике, которую они вызвали среди английских подданных, Ричард II после взятия Эдинбурга неожиданно прекратил преследование врагов, бегущих на кораблях во Францию. Герцог Ланкастерский предложил племяннику «продолжить поход и переправиться во Францию» для того, чтобы полностью покончить с врагами[1243]. Однако Ричард отказался последовать совету Джона Гонта и вернулся с армией в Лондон.

Причину этого решения короля хронисты объясняют по-разному. В «Вестминстерской хронике» указывается, что «король отказался под предлогом того, что отступавшие армии [шотландцы и французы. — Е. К.] уничтожили все пропитание на своем пути, и если бы англичане последовали за ними, то умерли бы от голода»[1244]. Эту же причину называет Джон Капгрейв и анонимный автор «Жизни Ричарда II»[1245]. А вот в «Краткой хронике аббатства Керкстолл» можно найти сообщение о том, что, находясь под Эдинбургом, король получил «от послов известие о смерти матери, после чего, одетый в черное, вернулся со всей армией в Англию»[1246]. Здесь надо отметить, что Джон Гонт не в первый раз предлагал вести войну на французской территории: еще до начала похода в Шотландию герцог считал, что королю лучше переправиться во Францию с войском и там разбить врага, а не трусливо ожидать нападения на свои земли, подвергая подданных опасности[1247]. Джона Гонта поддерживали и другие сыновья Эдуарда III: Эдмунд, граф Кембриджский, и Томас, герцог Глостерский. Однако остальные лорды, так же как и сам Ричард, полагали, что «королю лучше остаться в безопасности в своей стране, защищая ее от небольших нападений врагов, чем совершить необдуманное вторжение в чужие земли, поскольку это не добавит ему славы». Возмущенный трусливым поведением племянника, герцог Ланкастерский, по утверждению монаха из Вестминстера, открыто заявил, что «он и его вассалы не будут помогать королю, пока тот не соберется отправиться во Францию»[1248]. Разумеется, линия конфликта Ричарда и герцога Ланкастерского не случайно пользуется в хронистике столь выраженным вниманием и освещается именно таким образом: создававшиеся при Ланкастерах исторические труды должны были лояльно трактовать факт смены династии в 1399 г., а для этого были совершенно необходимы или, по крайней мере, всегда уместны и развернутая демонстрация доблести, благородства и удачливости герцога, и крайне выгодное сравнение его с Ричардом II, преисполненным всевозможных пороков.