За пол века до Реформации приход Тюдоров к власти всколыхнул интерес англичан к кельтскому, доримскому и доанглосаксонскому периоду в истории острова. При всем скепсисе в отношении переработанных оксфордским каноником народных баек Полидор Вергилий не смог удержаться от того, чтобы польстить гордящемуся своим валлийским происхождением Генриху VII, обыграв сюжет с пророчеством, якобы полученным последним правителем бриттов Кадвалладром от ангела, предсказавшим, что однажды «народ бриттов в воздаяние за свою приверженность к истинной вере вновь завладеет… своим родным островом». По мнению итальянского историка, это пророчество действительно сбылось, когда истинный потомок Кадвалладра был коронован английской короной после битвы при Босворте в 1485 г.[1554] Более того, на страницах «Истории Англии» это пророчество связывало Генриха Тюдора не только с древними правителями Британии, но и с последним королем из династии Ланкастеров, поскольку именно Генрих VI в детстве открыл сводному брату предсказание ангела[1555]. Этот тщательно продуманный ход свидетельствует о том, насколько Вергилий был внимателен в отношении суждений или пожеланий своего покровителя. Как свидетельствуют многие историки, в частности Фрэнсис Бэкон, Генрих VII меньше всего желал взойти на английский престол по праву супруга Елизаветы Йорк, а также опасался стать государем, не по закону природы и происхождения, но по воле сословий, до конца разыгрывая карту лидера партии Ланкастеров[1556]. Руководствуясь этими соображениями, Вергилий изобразил Генриха VI истинно святым человеком[1557], наделив обоих королей из династии Йорков всевозможными пороками и недостатками. Впрочем, давая характеристики ближайшим предкам Генриха VIII, которому и была посвящена «История Англии», автор проявил удивительную изворотливость, утверждая, что от своего деда по материнской линии тот унаследовал исключительную сердечность и приветливость, за что и стал любим в народе, как ни один государь до него[1558].

Увы, сейчас невозможно судить, насколько самому Генриху VIII понравился труд итальянского гуманиста. Более того, до нас не дошел даже преподнесенный королю список. Единственное, о чем могут рассуждать исследователи творчества Полидора Вергилия, — так это о реакции на его сочинение подданных английской короны. Предпринимая одну за другой публикации «Истории Англии», автор явно рассчитывал не только на коммерческий успех, но и на признание его заслуг английскими мыслителями, многие из которых в свое время охотно делились с ним источниками, помогая собирать нужную информацию. Между тем реакция англичан оказалась весьма неоднозначной: очень быстро Полидор Вергилий превратился в одного из самых порицаемых авторов, при этом его произведение продолжали весьма активно читать и использовать.