Интерес представляют способы развития и варианты актуализации структурных концептуальных признаков. Грёза есть сон (Природа знать не знает о былом, Ей чужды наши призрачные годы, И перед ней мы смутно сознаем Себя самих — лишь грезою природы. Тютчев. От жизни той, что бушевала здесь...), в том числе видение (С детских лет — видения и грезы, Умбрии ласкающая мгла. Блок. Благовещение) и дурной сон — кошмар ([Мать] Что со мною? Отец... Мазепа... казнь — с мольбою Здесь, в этом замке мать моя — Нет, иль ума лишилась я, Иль это грезы. Пушкин. Полтава). Сон человека обычно сопровождается видениями (И эта греза снилась мне, Пока мне птичка ваша пела. Тютчев. Н.П. Кролю; Я понял, что я сплю, что все — и замок, и Гуго, и Матильда, и моя любовь к ней — лишь моя греза. Брюсов. В башне; Я утром увидал их — рядом! Еще дрожащих в смене грез! Брюсов. Раб). Сны бывают без видений (Без грез Даже в лихой Мороз Сладко на сене Спать. Есенин. Поэма о 36; В изнеможеньи и в истоме Она спала без грез, без сил. Брюсов. Habet Illa in Alvo). Сновидения-грёзы оцениваются как легкие и тихие (Явлюся я... не другом их былым, Не призраком могилы роковым, Но грезой легкою, но тихим сновиденьем. Апухтин. Memento mori), сладкие (Духи поселялись в глаза, чтобы взглядом испортить кого, падали рассыпною звездою над женщиною, предавшеюся сладким, полуночным грезам, тревожили недоброго человека в гробу или, проявляясь в лихом мертвеце, ночью выходили из домовища пугать прохожих, если православные забывали вколотить добрый кол в их могилу. Лажечников. Басурман), мрачные (Безумный, сон покинул томны вежды, Но мрачные я грезы не забыл. Пушкин. Князю л. М. Горчакову), зловещие (В волненьи мыслит: это сон! Томится, но зловещей грезы, Увы, прервать не в силах он. Пушкин. Руслан и Людмила), нелепые (И приходило тогда чувство такого великого покоя, и необъятного счастья, и неизъяснимой печали, что обычный сон с его нелепыми грезами, досадным повторением крохотного дня казался утомлением и скукой. Андреев. Защита), кошмарные (И не были спокойны их ночи: бесстрастны были лица спящих, а под их черепом, в кошмарных грезах и снах вырастал чудовищный мир безумия, и владыкою его был все тот же загадочный и страшный образ полуребенка, полузверя. Андреев. Жизнь Василия Фивейского), чудовищные (А Иуда презрительно улыбнулся, плотно закрыл свой воровской глаз и спокойно отдался своим мятежным снам, чудовищным грезам, безумным видениям, на части раздиравшим его бугроватый череп. Андреев. Иуда Искариот).