В любом случае минут десять я выигрываю, а то и больше.

Рядом с крыльями проносятся бывшие балеринки и снегурочки, выросшие до размеров белых башен. Некоторые из них оказываются прямо по курсу, и самолет прошивает их в мгновение ока. Свет-тень-свет… Внизу облачность исчезла, иногда появляются зеленые квадраты насаждений, но в основном — рыжеватая степь или отливающая желтизной песков пустыня.

— Аист — База-один, цель обнаружена, блокирована, — дублирует Аслан. — На запросы не отвечает. Визуально: командир самолета без наушников, бортмеханика и второго пилота нет, на месте второго пилота вооруженный пистолетом террорист.

«Цель, — бормочет про себя Останин. — Быстро же у вас объекты в цели превращаются…»

— Высота, скорость, курс цели?

— Пять четыреста, четыреста пятьдесят, двести тридцать.

— Сопровождайте. Ждите.

— Сопровождать, ждать.

Белые птицы с серыми клювами висят в воздухе по обе стороны от Останина, словно привязанные. Ни на метр влево, ни на метр вправо, вперед или назад. Идут, как по струнке. Идиллически-мирная картинка, и стороннему зрителю, если ее кто видит, она наверняка должна нравиться. И переговоры, как между далекими собеседниками, так и внутри кабины, совершенно мирные. Обыденные. Деловые.

— У вас есть какое-нибудь решение, командир?

Останин поворачивает голову к Аслану. Первый шок у того, по всей видимости, прошел, и лицо его сейчас абсолютно бесстрастно.

— Нет у меня никаких решений.

— Но что-то вы можете предложить?

— А вы?

Аслан долго молчит. Потом отворачивается.

— Продолжайте следовать с этим же курсом.

Ну, мать твою… Соломон!

Командир тоже отворачивает голову, плотнее устраивается в кресле и смотрит перед собой немигающим взглядом. Положеньице. Как бы выходил из него его дядюшка Кастусь Грабарь, если бы влип вот в такую историю? Но тот ведь хоть знал, где свои, где чужие. А тут весь мир против тебя. Черта он знал, и черта он вышел. Выпрыгнул из огня да в полымя. То же и с тобой повторяется. Родовая отметина, что ли? Не убьют, так посадят… И как же огорчатся все подонки мира, если именно он окажется не на высоте. Ведь сами-то они такие порядочные и благородные, что куда там… за чужими спинами.

Не злись, приятель. В твоем положении это тебе не по карману. И заботы о чести оставь другим. Вот твои заботы…

Черно-синяя стена вырастает по курсу, охватывая весь горизонт дугообразной лентой. Она еще далеко, но и отсюда он различает беспрерывно вспыхивающие в ней огненные сполохи.