А теперь о другом. На этой неделе завезли партию пшеницы и картофеля и бесплатно распределили по приютам. Наш приют на Низкой получил еще и лекарства, о которых мы и думать забыли, и даже шоколад (его уже два года как никто не видел). Потом разрешили открыть школу и привезли учебники. Потом выкрасили здание приюта и прислали новое постельное белье. И, наконец, мы узнали, откуда такая забота среди немыслимого кошмара: готовились к приезду швейцарской комиссии Международного Красного Креста по проверке условий жизни в гетто, а наш приют должен был являть собой ”типичный пример”.

Швейцарцы все приняли за чистую монету, собрались в здании Еврейского Совета в присутствии членов общины. Еврейский Совет во главе с Борисом Прессером и Паулем Бронским послушно засвидетельствовал ”улучшение жизненных условий”. (А на самом деле в декабре смертность от голода достигла 4000 случаев). Зильберберг, наш последний друг из Еврейского Совета, попытался пробраться к швейцарцам и рассказать им правду; его схватили и бросили в Павяк как ”большевика-агитатора”. Меня тоже пригласили свидетельствовать, но я уклонился. Что я мог сделать? Пойти на риск потерять эту жизненно необходимую партию продуктов, которая нужна как воздух, зная, что, едва швейцарцы уедут, все вернется на круги своя?