В словах, которые Прокопий вкладывает в уста лангобардских послов, прибывших в Константинополь, вскрывается истинная причина опустошения варварами балканских территорий: «Гепиды, государь, владеют Сирмием и обращают в рабство римлян и хвалятся, что овладели всей Дакией. Какую же войну они выиграли когда-либо за вас, или вместе с вами, или против вас самих? Или за какое состязание они присвоили себе эту страну в качестве награды? И при этом они действовали так не раз, будучи вами оплачиваемыми, вашими наемниками; и, как говорят, не знаю с какого времени получая с вас деньги» (Procop., BG, III, 34, 308; пер. С. П. Кондратьева).

Ситуация стала еще более драматической к концу правления Юстиниана. В 559 г. гунны-кутургуры под предводительством хана Забергана, не встречая сопротивления, дошли уже до стен Константинополя. Против 7-тысячной конницы варваров Юстиниан смог послать только 300 воинов-ветеранов, командование над которыми поручил состарившемуся Велисарию (Agath., V, 13–16).

Набеги аваров в 80-е гг. VI в. окончательно расшатали оборонительную систему дунайского лимеса. Однако победы, одержанные Маврикием, заставили аваров в 600 г. заключить с Империей мир. Впрочем, затишье в придунайских областях оказалось недолгим. Маврикий был убит в результате военного мятежа (602 г.) и армия, двинулась на Константинополь, оставив Фракию без всякой защиты. Это привело к упадку дунайского лимеса, от которого в конечном итоге осталось несколько изолированных укрепленных позиций[964].

Военная стратегия Юстиниана. Недостаточная численность армии заставляла военное командование в период правления Юстиниана непрестанно перекидывать отряды из тех регионов и провинций, где военные действия прекращались, туда, где они велись или предполагалось их начало[965]. Побежденных и захваченных в плен неприятелей предпочитали обращать в солдат, нежели в рабов. В этом Юстиниан не придумал ничего нового и лишь продолжал ту политику, которая проводилась в Римской империи начиная уже с конца II в. Поэтому, вандалы, побежденные Велисарием в Африке, были отправлены на восточную границу Империи для ведения войны с персами; отряды, сформированные из персов, оказались в Италии, а «скифы», т. е., вероятно, остготы, попали Египет.

Подобная стратегия позволяла правительству некоторое время достаточно эффективно компенсировать отсутствие центрального резерва, состоявшего в начале V в. из двух армий. Одна из этих армий находилась под командованием магистра Льва, а вторая, вероятно, целиком состоявшая из готов, подчинялась магистру Гайне. Как было сказано выше, в результате событий, произошедших во время восстания готов, армия Льва была практически полностью уничтожена, а Гайна со своими людьми вынужден был спасаться бегством. Однако константинопольскому правительству удалось восстановить и даже увеличить центральную армейскую группировку. В 468 г. именно она образовывала костяк армии Василиска, отправленной против вандалов. В V столетии Константинополю не удавалось собирать более значительные военные силы[966]. Большая часть отправленных войск была уничтожена неприятелем. Тем не менее, обе центральные армии продолжили свое существование. Различие межу ними стирается после убийства в 520 г. придворного магистра армии Виталиана, который был на этом посту коллегой будущего императора Юстиниана I[967]. В 528 г. часть подразделений центральной группировки вошла в состав армии, отправленной в Армению, а другая часть приняла участие в завоевании Африки и Италии. К концу правления Юстиниана Константинополь уже не располагал никакими резервами. При ближайших преемниках Юстиниана вопрос о восстановлении центральной армии стал одним из самых насущных. Эта задача при Тиверии (Тиберии) II была возложена на одного из самых талантливых полководцев своего времени — Маврикия, будущего императора.