В четыре часа пополудни мы выступили в путь. Во главе нашей тщательно построенной колонны скакали Альмас, который с удовольствием позволял именовать себя кашеллой, один примкнувший к нам по дороге младший начальник из лейб-гвардии шейха Омара и клиенты муаллима Мухаммеда на хороших лошадях. За ними и непосредственно передо мной, ибо я, естественно, занимал в колонне центральное место, следовали кингиам Киари и пешие, но вооруженные ружьями люди и среди них — Хамму и мой юный Мохаммеду, которые прежде всего усердствовали в том, чтобы истребить как можно больше пороха. Рядом со мной скакали закутанные в ватные доспехи всадники короля, а замыкали процессию остальные члены каравана. Быстрым маршем миновав примерно в середине пути одну деревню, мы через полтора часа достигли города с его западной стороны. Ворота оказались закрытыми, но после того как один из всадников короля постучал, они открылись, и мы друг за другом, очень осторожно, как того требовали небольшие размеры ворот, въехали в город к царскому дворцу.

Чем ближе мы подъезжали к замковой площади, тем больше росла поджидавшая нас толпа людей, а на площади выстроились несколько сотен всадников короля. Пока я напротив входа в королевское жилище в достойной неподвижности выставлял себя на пытливое обозрение толпы и, без сомнения, прятавшегося где-то короля, кашелла Альмас организовал конные игры, а Хамму, который благодаря своей светлой коже считался, разумеется, шерифом, старался расстрелять возможно больше пороха. Примерно через четверть часа я был препровожден в отведенное мне жилище, которое никак нельзя было назвать столь же блестящим, как то, что когда-то имел Барт, будучи гостем Юсефа — отца и предшественника короля Мааруфа.

В то время как обычно в строениях макари имеется нечто величественное благодаря мощным стенам и большой площади и содержатся они, как правило, относительно хорошо, мой дом сильно обветшал и был втиснут между двумя соседними домами. Он находился на узкой, проходящей с востока на запад улице и отличался странным устройством. Через входную дверь, расположенную в западной части внешней стены, обычно не имеющей входа, попадали в узкий коридор, куда входили маленькие комнаты без окон. Дойдя до задней стены дома, поворачивали на восток и входили в непокрытую крышей часть постройки, состоявшую из коридоров и двориков, разделенных полуразвалившимися стенами и, очевидно, предназначенных для каких-то домашних животных. Наконец, в южную сторону следовал содержавшийся в чистоте хорошо огороженный двор с несколькими постройками, где, очевидно, жили члены семьи хозяина дома, и тут снова оказывалась стена, обращенная к улице. Здесь я разместился с моими ближайшими людьми, отдав одну из построек моим собственным слугам, а другую — Альмасу и его людям. На террасе этой второй постройки был выстроен маленький домик, вмещавший всего одну весьма небольшую по площади комнату, — его-то я и выбрал для своего пристанища. Прежде со двора к нему вела отдельная земляная лестница, но теперь были видны лишь ее остатки, и ее заменил кое-как обрубленный ствол дерева. Правда, он был такой тонкий, что переход по нему больше подходил, пожалуй, для канатоходцев, чем для обычных людей, однако именно это обстоятельство обещало в какой-то мере оградить меня от докучливых посетителей.