Уже эти строки вводят читателя в мир сугубо индивидуальный, в котором каждая личная черта представляет интерес именно как личная. Дальнейшее изложение таково же. Фигура Петрарки вырисовывается в нем выпукло и ярко, причем автор, откинув ложную скромность своей юношеской "тайны", открыто восхваляет себя как писателя и творца новой идеологии. Здесь мы найдем и описание увлечения автора античностью, как образцом лучшего мира, по которому должна равняться бесконечно худшая современность, и преклонение перед природой, играющей громадную, невиданную ранее роль в жизни и творчестве поэта. Так, в начале "Письма" говорится: "С наибольшим рвением предавался я, среди многого другого, изучению древности, ибо время, в которое я жил, было мне всегда так не по душе, что если бы не препятствовала тому моя привязанность к любимым мною, я всегда желал бы быть рожденным в любой другой век, и чтобы забыть этот, постоянно старался жить душою в иных веках"[203]. Так, в ряде мест "Письма" находим мы такие замечания: «…Будучи не в силах переносить долее искони присущее моей душе отвращение и ненависть ко всему, особенно же к этому гнуснейшему городу (Авиньону), я стал искать какого-нибудь убежища, как бы пристани, и нашел крошечную, но уединенную и уютную поляну, которая зовется Запертою (Vauxcluze), в пятнадцати тысячах шагов от Авиньона, где рождается царица всех ключей — Copra. Очарованный прелестью этого места, я переселился туда с моими милыми книгами… Здесь самый характер местности внушил мне мысль сочинить Буколическую песнь, лесную поэму, равно как и две книги "Уединенной жизни"»…[204]

Не меньшее значение, чем названные два произведения, для анализа переворота, происходящего в душевной жизни Петрарки и в идеологии его времени, имеют и сборники его писем. Письма эти отнюдь не являются таковыми в современном нам смысле этого слова — это скорее написанные на торжественной, копирующей античную, латыни трактаты и рассуждения по различным идеологическим вопросам. Правда они в подавляющем своем большинстве адресованы определенным лицам, и возможно, имеют в своей основе реальные письма, но затем облечены в антикизирующую литературную форму и явно предназначены для обширного круга читателей. Действительно, эти короткие сочиненьица, подражающие письмам Цицерона или Сенеки, пользовались уже при жизни Петрарки большой популярностью, переписывались, передавались из рук в руки, усиленно читались и комментировались

Свободная форма писем давала автору возможность трактовать отдельные частные вопросы, трактовать их свободно, подчеркнуто, по-своему. Особенно ярко отражается здесь страстное увлечение Петрарки античностью. Ряд писем, относящихся к разным периодам жизни писателя, говорит о его стремлении ознакомиться с возможно большим количеством древних авторов, о его поисках неизвестных рукописей, содержащих неизвестные ранее списки этих произведений. Во время своих многочисленных странствований он постоянно ищет такие рукописи и почти в каждом городе или монастыре находит что-нибудь ценное: в Генуе это рукопись Горация со схолиями, в Ареццо — рукопись Квинтиллиана, в Льеже — два письма Цицерона и т. д. и т. п. Своим многочисленным корреспондентам и почитателям он постоянно поручает искать в том или ином хранилище ту или иную рукопись, приобрести ее для него или же на худой конец — переписать. Из Италии, Франции, из Империи и Англии получает поэт любимые им рукописи, составляющие его святое святых, его классическую библиотеку, с которой он мечтает никогда не расставаться, которую перевозит во все свои, чаще всего кратковременные, резиденции.