Гуманизм прочно вошел в жизнь, связался с самыми различными ее проявлениями, сделался распространенной, принятой самыми разными кругами общества идеологией. Это, однако, не означает, что идеология эта даже в данное время стала единственной, не встречающей никаких возражений. Наоборот, такие возражения имели место, причем исходили они как «справа» — от сторонников старой, постепенно уходящей в прошлое феодальной системы, так и особенно «слева» — от представителей народного течения, которое в предшествовавшие десятилетия дало таких видных и ярких творцов, как Франко Саккетти или Антонио Пуччи. Любопытным при этом является то обстоятельство, что в отдельных случаях как то, так и другое антигуманистическое (или, может быть, вернее, внегуманистическое) движение при всех своих различиях сливаются воедино, действуют единым фронтом. Примером такого слияния является жизнь и творчество одного из ярчайших деятелей начала XV в. святого католической церкви — Бернардино Сиенского (1380–1444)[424]. Отпрыск знатной сиенской семьи, получившей хорошее, хотя вполне средневековое образование, затем не чуждый гуманистических влияний, он рано вступил во францисканский орден и стал одним из его ведущих проповедников. Он странствует по всему полуострову, проповедуя на всякие темы — религиозные, моральные, иногда политические. Проповедует свободно, без подготовки, на простом народном итальянском языке, широко привлекая бытовой материал, пользуясь формой диалога, отпуская шутки, развлекая, пугая, смеша, но никогда не позволяя скучать своим слушателям. Свобода его слова так велика, что он неожиданно обвинен в ереси и вызван в Рим, чтобы дать объяснения, но пленяет папу Мартина V и получает от него поручение проповедовать в «святом городе» (илл. 50).

Несмотря на свое стремление не занимать никаких должностей в ордене, оставаться простым монахом, он становится в конце жизни генеральным викарием этого ордена, принимает участие в работе Флорентийского Собора. Через 6 лет после смерти, в юбилейный 1450 год, он канонизирован папой Николаем V.

Но этот святой отец церкви меньше всего похож на сурового, мрачного и важного прелата, он прост, весел, доступен. Он живет среди народа, в нем черпает свое религиозное вдохновение и ему и только ему отдает все силы своей души. Душою он теснейшими узами связан со средневековьем, с его морально-религиозными идеалами, но, подобно основателю ордена — «беднячку из Ассизи» (см. т. I, гл. I, § 3), весь дух, эмоциональная доминанта Бернардино отражает окончательность и бесповоротность идейных сдвигов, произошедших в Италии в то время. Проповедник из Сиены не гуманист, более того, он, как и многие другие церковники его времени, относится к гуманизму отрицательно или, во всяком случае, скептически. Так, он говорит в одной из своих проповедей: «Все, что ты имеешь и знаешь, все происходит от слова божьего… И знай, что это другая наука и другое ученье, чем риторика Туллия. Эта риторика слова божьего — лучше». А в другой — советует держаться вдали от Овидия и других «любовных книг», хотя признает, что в сочинениях Данте, Петрарки, Салутати содержатся и полезные, и заслуживающие похвалы вещи[425]. Но его церковность, жизнерадостная, простая, народная, прямо противоположна суровой, строгой, органически отрицающей реальную действительность церковности феодальных времен.