Исходя из племенного характера летописного перечня языческих божеств, можно попытаться приурочить их имена и к другим племенам в составе Древней Руси.

На основании, как считается, иранских по происхождению имен Хорса и Симаргла было высказано предположение, что им, очевидно, поклонялись донские аланы, оказавшиеся под властью Святослава и Владимира. Но если с последним можно еще согласиться (по мнению В.Н. Топорова, имя Симаргла восходит к имени Симургла (Сэнмурва), вестника богов в иранской мифологии), то относительно Хорса это утверждение выглядит сомнительным.

В «Слове о полку Игореве», создававшемся в эпоху, когда еще живы были воспоминания о языческом времени, говорится, что князь Всеслав Полоцкий, рыскавший в ночи волком, «великому Хръсови влькомъ путь прерыскаше»[378]. Мотив «Слова» о вол ко длаках-оборотнях, перебегащих путь Хорсу, скорее свидетельствует о славянских представлениях, согласно которым затмение происходит, когда волкодлаки пожирают солнце, и указывает на принадлежность этого божества кривичам или полочанам.

«Слово о полку Игореве» называет внуками Стрибога ветры: «Се ветри, Стрибожи внуци, веютъ съ моря стрелами на храбрыя пльки Игоревы»[379], а когда говорится о поражении Игоря, автор «Слова» упоминает Даждъбога и замечает: «Въстала Обида въ силахъ Дажь-Божа внука»[380]. Единственным русским княжеством, располагавшемся на морском побережье, являлась Тмутаракань, а Новгород-Северский, откуда выступил Игорь, находился в земле северян, как это видно из его названия.

Замыкает список кумиров, установленных Владимиром в 980 г. в Киеве, Мокошь. Ее имя означает влагу (ер.: мокнуть, мокрый), а в северорусском фольклоре сохранился образ существа Мокоши (Мокуши), наказывавшего нерадивых прях. Это позволяет отождествить данное божество с одним из племен, живших в болотистой местности. Возможно, речь должна идти о дреговичах, связанных с Припятским Полесьем.

Однако попытка Владимира объединить в одном пантеоне всех божеств древнерусских земель и тем самым консолидировать свою власть, была с самого начала обречена на неудачу. Поэтому киевскому князю не оставалось ничего иного, как обратиться к выбору другой веры, которая смогла бы объединить его страну в единое целое (карта 44).

О принятии христианства на Руси как государственной религии написано немало исследований, к которым, не желая их повторять, отправляем интересующихся (эти работы указаны в перечне литературы к данной главе). Здесь же укажем на колебания Киева в ориентации на тот или иной религиозный центр, которые нашли отражение в известном рассказе «Повести временных лет» о выборе вер князем Владимиром[381]. Во многом они были вызваны необходимостью налаживать связи с контрагентами по международной торговле. Именно их представители побывали в Киеве и рассказывали князю Владимиру о своей вере. Как известно, в итоге выбор пал на Византию, в которую в X в. через Русь шел основной поток транзитных товаров.