— Спрашивай, — пожал плечами Святослав. — Но я тоже читал его только в молодости.

— Это не важно. Я не собираюсь спрашивать тебя об его романах.

— Я перестаю тебя понимать. О чем же ты хочешь спросить? Только не о загадочной русской душе. Терпеть не могу эту тему.

— Именно о ней.

— Ладно, задавай, что с тобой сделаешь, — обреченно вздохнул режиссер.

— Правда ли, что русские готовы ради идеи идти на любые жертвы, в том числе рисковать своей жизнью? Неужели для них она главнее ее?

— Некоторые да, но большинство нет. Понимаешь, моя дорогая Соланж, я тебе уже говорил, что Россия странно устроена.

— И как же она устроена, Святослав?

— Абсолютное большинство населения — это примитивные, крайне умственно ограниченные обыватели, которые хотят одного — чтобы власть им бы гарантировала скромный уровень проживания. А за это они готовы ей не только прощать любые подлости и преступления, но и рьяно ее защищать. И если они регулярно получают свои подачки, то на все остальное им глубоко наплевать. Но есть и другая Россия, она не просто малюсенькая, она мизерная, которая живет мечтами о вселенской счастье и гармонии. И ради этого она готова на любые жертвы, в том числе пожертвовать своей жизнью. Как раз в этом и заключается пафос произведений Достоевского. Я ответил на твой вопрос?

— Пока не знаю. Но откуда берутся такие люди?

— Так в этом и заключается главная тайна, которую еще никто не разгадал. В России гордились и гордятся до сих пор, что у нас в отличие от Запада, есть такие люди. И одновременно их тут всегда безжалостно гнобили.

— Разве может быть такое?

— Соланж, в свое время я пытался внушить тебе мысль — Россию умом не понять. Здесь по большому счету он вообще не нужен. Тут все население делится на две части: подавляющая — это палачи и совсем мизерная — жертвы. Так они вместе и живут, уже много веков. И бог знает, сколько еще так будет продолжаться.

— Тебе не кажется, это чересчур ужасный расклад — палачи и жертвы. Неужели практически все жители готовы убивать?

— Ты слишком прямолинейно воспринимаешь мои слова. Когда я говорю, что почти все палачи, я не имею в виду, что все они готовы участвовать в казнях. Они то молчаливое большинство, прикрываясь которым уничтожают меньшинство. Причем, многие из них полностью на палаческой стороне.

— Ты рисуешь какие-то ужасы. В такой стране невозможно жить. Да и я сама ничего подобного здесь не видела.

— И гарантирую, не увидишь. Внешне тут все обстоит нормально, цивильно, как и повсюду. Но под этим покрывалом скрывается именно то, что я тебе сказал. Просто это на поверхность выходит не каждый день, а только в определенные моменты истории. Но такой выход происходит обязательно. И не дай бог оказаться тогда в нужное время и в нужном месте. Удовлетворил твое любопытство?