Пожалуй, единственный приемлемый для него собеседник — отец. К тому же его просто надо проведать. Если с ним все хорошо, завтра он, Азаров, отсюда уедет. Ничего не может больше задержать его.

Герман Владимирович лежал в кровати и читал книгу.

— Не помешаю? — спросил Азаров.

— Что ты, я только рад. Болеть — это так скучно. — Герман Владимирович внимательно посмотрел на сына. — У тебя ничего не случилось?

— А что?

— Взгляд у тебя какой-то тусклый, словно ты чем-то сильно огорчен.

— Да нет, папа, все как обычно, — заверил его Азаров. — Завтра твердо решил — мы с Ростиком уезжаем. Хватить отсиживаться, пора активней заниматься делом.

— Не рано ли, Алеша? — покачал головой Герман Владимирович. — Эпидемия в разгаре и не собирается отступать.

— Я понимаю, но сколько можно тут сидеть. Да и с хозяином всей этой роскоши у нас усиливается напряжение. Так что самое время.

— Знаешь, Алексей, я, наверное, не правильно поступил, что попросил тебя приехать сюда. Тебе действительно лучше не общаться с Мишей, ничем хорошим это не кончится. Поэтому извини меня.

— Да, ладно, папа, мы, конечно, с братцем антиподы, но не до такой же степени, что готовы вцепиться в глотку друг друга. Разве только иногда, когда уж припрет. Главное вовремя разъехаться.

— Это та правильно заметил, — согласился Герман Владимирович.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом. Что читаешь? — кивнул Азаров на книгу в руках отца.

— Сегодня у меня на очереди Пушкин. И знаешь, я открыл у него одно стихотворение. Даже странно, что раньше его не читал. Или читал, но начисто забыл.

— И что за стихотворение?

— «Птичка». Помнишь?

Азаров напряг память.

— Что-то нет.

Герман Владимирович кивнул головой.

— Я так и думал. Стихотворение очень простое, а смысл такой глубокий, что я даже в первое мгновение не поверил. Что значит гений. Хочешь, прочту. Я его запомнил с двух раз.