Он рассказал ей все по порядку: Шерш-Миди, автобусы с закрашенными стеклами, пуля в голову молодому заключенному, несгибаемый капитан, гордящийся исполненным долгом, его собственная неспособность выстрелить в спину беглецам.

– И вот они здесь! Я должен был сразу схватить их, арестовать именем закона – и ничего не сделал! Они беглые арестанты, Алиса, дезертиры, мародеры! Теперь все кончено. Войне конец, и мне конец.

Фернан был потрясен и подавлен. Он думал не о беглецах, а о том, что струсил, проявил мягкотелость.

Алиса не смогла утешить мужа, потому что он не желал прислушаться к голосу рассудка. Они так и не заснули. В пять утра прокукарекал петух (отца Дезире много раз умоляли отправить птицу на вертел и неизменно слышали в ответ: «Он призывает нас на службы после заутрени, дети мои, Иисус – наше „восходящее солнце“!»), но не разбудил супругов, они смотрели на звезды.

– Любовь моя, – сказала вдруг Алиса, – ты прячешься, чтобы не идти в церковь. Не знаю почему, и мне это не важно, но, думаю, тебе станет легче после исповеди…

Фернан не спрашивал себя, как эта потрясающая женщина догадалась, что именно ему следует сделать, но идея открыть душу отцу Дезире не вдохновляла. Накануне вечером они провели вместе несколько часов, и священник показался ему… несерьезным человеком.

– Несерьезным?!

– Я хотел сказать…

– Да он святой, Фернан! Уверяю тебя, мы не каждый день получаем шанс покаяться святому…

В половине шестого Фернан ждал отца Дезире у двери его кельи (он всегда выходил в шесть) и, как только тот появился, попросил исповедать его. Срочно…

В часовне давно не было ни стульев, ни маленьких скамеечек, ни алтаря, но кабинка для исповеди сохранилась. Каким бы странным это ни выглядело, «грехосброс» остался целым и невредимым.

Фернан рассказал все. Сильнее всего его терзал вопрос о беглецах.

– Скажите, сын мой, в чем состоял ваш долг?

– Арестовать их, отец мой! Для этого Господь привел меня сюда!

– Он хотел, чтобы их задержали, а не убили. Уверяю вас, захоти Всевышний, чтобы жизни этих двоих закончились, они бы умерли.

Фернан онемел от такой логики.

– Вы действовали сознательно, то есть в соответствии с желаниями Господа, так что идите с миром.

«И это все?!» – хотелось крикнуть Фернану.

– Вы сказали, что взяли деньги с собой?