Розалия Марковна осталась на веранде. Двигаясь бесшумно, г о р н и ч н а я зажигает лампы в кабинете, уходит.
З а с у л и ч. Нельзя было не считаться с его самолюбием, я знаю Жоржа…
П о т р е с о в (взорвался, набрасываясь на Владимира Ильича). Это все вы, вы!.. Не понимаю!.. У нас одна цель, одна — объединение! А вы к чему ведете? К расколу? К дракам?
(взорвался, набрасываясь на Владимира Ильича)
В л а д и м и р И л ь и ч. Драки будут, и не такие. Привыкайте, Потресов.
П о т р е с о в. Значит, мы для этого ехали сюда из России? Прекрасно, прекрасно… Но что мы будем делать без Плеханова?
В л а д и м и р И л ь и ч (отвернувшись, перелистывает какой-то журнал). То, что наметили.
(отвернувшись, перелистывает какой-то журнал)
А к с е л ь р о д (Засулич). Это катастрофа для нас.
(Засулич)
Все смолкают. Потресов ходит по кабинету взад и вперед. На веранде появляется П л е х а н о в.
Все смолкают. Потресов ходит по кабинету взад и вперед. На веранде появляется П л е х а н о в.
П л е х а н о в (Розалии Марковне). Распорядись, чтобы подали кофе. (И проходит в кабинет. Он входит как ни в чем не бывало, приветливый, даже веселый.) Гм. Смешно говорить… но когда ваши папеньки еще только ухаживали за вашими маменьками, я уже переводил «Коммунистический манифест». Шучу, конечно… Но я вот нарочно ушел, чтоб поразмыслить. И решил. А не лучше ли, если я буду у вас… просто рядовым сотрудником? (Повернувшись к Владимиру Ильичу и Потресову.) Вы проделали такую работу, а я много лет не был в России… Да, давно не был! Не знаю, как выглядит мой Тамбов! Отстал в эмиграции. Постарел. Стал б л и з о р у к и м.
(Розалии Марковне)
(И проходит в кабинет. Он входит как ни в чем не бывало, приветливый, даже веселый.)
(Повернувшись к Владимиру Ильичу и Потресову.)
П о т р е с о в. Никто из нас на это не пойдет!