В л а д и м и р И л ь и ч. Когда успела? За год — три языка.
Н а д я. Ну, как видишь, еще очень хромаю. В Уфе разыскала немца, и он согласился разговаривать со мной два раза в неделю. А французскому училась на курсах. Но у меня оставалось мало времени. Посуди сам — шесть часов тратила на учеников. Правда, ребята попались славные, дети одного уфимского богача. Ты же знаешь: учить ребят — мое любимое дело, и я засиживалась. А потом французские курсы или мой немец… Ой, но я, наверно, писала тебе об этом?..
В л а д и м и р И л ь и ч. Писала кое-что. Но ты рассказывай…
Н а д я. Болтаю, не могу остановиться.
В л а д и м и р И л ь и ч
Н а д я. Ну… в общем… возвращалась домой уже в темень, а в доме почти каждый вечер народ, хотя я не такая общительная. Гоняли чаи и — разговоры, разговоры. Только к ночи садилась за самоучитель, по английскому…
В л а д и м и р И л ь и ч. Молодец!
Н а д я. Я, наверно, очень неспособная к языкам, Володя, но, право, это было намного легче, чем догадаться, что ты в Мюнхене и что ты — не ты, а господин Майер. Не Модрачек, не Ритмайер, а Майер…
В л а д и м и р И л ь и ч. Позволь, я специально послал тебе книгу, какой-то дурацкий роман, с подробным адресом для тебя.
Н а д я. Ну вот, дурацкий роман, — его и зачитали барышни на почте.
В л а д и м и р И л ь и ч. А я там подробно нарисовал, как пройти с вокзала, ни у кого не спрашивая…
Н а д я. Да, да… Сидя в Уфе, я многого не понимала.
В л а д и м и р И л ь и ч. Еще бы! Но как я мог написать тебе обо всем подробно?
Н а д я. Это я понимала.
В л а д и м и р И л ь и ч. До разрыва с Плехановым дело не дошло, но мы были на грани.
Н а д я. А теперь?
В л а д и м и р И л ь и ч. Машина, как видишь, крутится. Только внутри порвалась какая-то струна, и вместо прекрасных личных отношений наступили деловые, сухие, с постоянным расчетом по формуле: если хочешь мира, готовься к войне.
Н а д я. Понимаю. Но зато твое «пиво» течет и течет во все уголки России.
В л а д и м и р И л ь и ч. «Пиво»?